Он взглянул на нее. Мирей разметалась на льняных простынях, такая прекрасная: нежно-кремовая кожа и огненные волосы. Она взглянула на него своими зелеными глазами — и улыбнулась.

— Я не знала, на что это похоже, — сказала она.

— Тебе понравилось? — спросил он, нежно поглаживая ее волосы.

— Да, понравилось, — ответила она, все еще улыбаясь. А потом заметила, что он чем-то обеспокоен.

— Прости, — мягко сказал Морис. — Я не собирался этого делать. Но ты была так прекрасна, и я так сильно желал тебя…

Он поцеловал сначала ее волосы, затем губы.

— Не надо жалеть, — сказала Мирей, садясь на постели и становясь серьезной. — Когда мы были вместе, мне на миг почудилось, будто она жива. Будто все страшное было лишь в дурном сне. Будь Валентина жива, она занялась бы с тобой любовью. Не извиняйся за то, что назвал меня ее именем.

Она словно прочла его мысли. Талейран посмотрел ей в глаза и улыбнулся в ответ.

Он снова лег в постель и мягко заставил Мирей лечь сверху. Грациозное тело девушки было прохладным и нежным. Ее аромат пьянил Мориса и разжигал утихшую было страсть. С трудом взяв себя в руки, он погасил пламя, бушевавшее в чреслах. Существовало нечто, чего он желал еще больше. В первую очередь.

— Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделала, — проговорил он, прижавшись губами к волосам Мирей.

Девушка подняла голову и посмотрела на него.

— Я знаю, что причиню тебе этим боль, — сказал Морис, — однако я хочу, чтобы ты рассказала о Валентине, Рассказала все. Мы должны сообщить обо всем твоему дяде. Ночью во сне ты говорила об аббатстве…

— Дяде нельзя говорить, где я, — прервала его Мирей, садясь на постели.

— В конце концов, мы должны похоронить Валентину, — возразил он.

— Я даже не знаю, — ответила Мирей глухим голосом, — сможем ли мы найти ее тело. Если ты поклянешься помочь мне, я расскажу, как она умерла. И почему.

Талейран недоуменно посмотрел на нее.

— Что значит — почему? — спросил он. — Я думал, вы попали в Аббатскую обитель по ошибке. Конечно…

— Валентина умерла из-за этого, — медленно произнесла Мирей.

Она встала с кровати, пересекла комнату и подошла к саквояжу, который Куртье оставил перед дверью в гардеробную. С усилием подняв саквояж, она вернулась обратно и поставила его на кровать. Затем открыла саквояж и показала знаком, что Талейран может заглянуть внутрь. Там, облепленные землей и жухлыми стеблями травы, лежали восемь фигур из шахмат Монглана.

Талейран протянул руку и достал из большого кожаного саквояжа одну из фигур. Держа ее обеими руками, он устроился рядом с Мирей на смятых простынях. Это был большой золотой слон, размером с его ладонь. Седло было щедро инкрустировано отшлифованными рубинами и черными сапфирами, хобот и золотые бивни подняты в боевой стойке.

— Aufin, — прошептал Морис. — Эту фигуру мы теперь называем «епископ», советник короля и королевы.

Одну за другой доставал он фигуры из сумки и расставлял их на кровати. Серебряный верблюд, золотой. Еще один золотой слон. Арабский скакун, вставший на дыбы. Три пешки, gо-разному вооруженные, каждый маленький пехотинец ростом с палец. Все украшены аметистами, цитринами, турмалинами, изумрудами и яшмой.

Талеиран медленно взял в руку фигуру коня и повертел ее. Очистив основание фигуры от грязи, он увидел символ, выгравированный в золотистом металле. Талеиран внимательно изучил его, затем показал символ Мирей. Это был круг со стрелой сбоку.

— Марс, красная планета, — сказал Талеиран. — Бог войны и разрушения. «И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч»[19].

Однако Мирей, казалось, не слышала его. Она сидела, уставившись на символ на основании фигуры, которую Талеиран все еще держал в руке. Девушка молчала, словно впала в транс. Наконец он заметил, что губы ее шевелятся, и, наклонившись ближе, услышал:

— И имя мечу было Сар, — прошептала она и закрыла глаза.

Талеиран сидел молча около часа. На нем был надет халат, тогда как Мирей сидела раздетая на скомканных простынях.

Она поведала ему историю аббатисы так подробно, как могла. И о том, как монахини достали шахматы из стены аббатства. И о том, как им удалось увезти фигуры во все концы Европы, как они с Валентиной оказывали помощь тем монахиням, которые в ней нуждались. Затем девушка рассказала о сестре Клод, как Валентина бросилась ей навстречу, когда они шли по переулку рядом с тюрьмой.

Когда она дошла в своем рассказе до места, где трибунал приговорил Валентину к смерти и Давид упал на землю, Талейран прервал ее. Лицо Мирей было залито слезами, глаза покраснели, голос срывался.

— Ты хочешь сказать, что Валентина не была убита толпой? — вскричал Талеиран.

— Ее приговорил к смерти этот ужасный человек! — прорыдала Мирей. — Я никогда не забуду его лица! Этой безобразной гримасы! Как он наслаждался властью над жизнью и смертью! Чтоб он сгнил от язв, которые покрыли его…

— Что ты сказала? — Морис схватил девушку за руку и потряс ее. — Как звали этого человека? Ты должна вспомнить!

— Я спросила его имя, — сказала Мирей, глядя на него сквозь слезы, — но он не назвал мне его. Он только сказал: «Я — ярость народа!»

— Марат! — воскликнул Талеиран. — Я должен был догадаться, однако не могу поверить…

— Марат! — повторила Мирей. — Теперь я знаю имя и никогда не забуду его! Он заявил, что будет охотиться на меня, если не найдет фигуры там, где я сказала, но вместо этого я буду охотиться на него!

— Моя дорогая девочка! — сказал Талеиран. — Ты забрала фигуры из тайника, Марат перевернет землю и небеса, чтобы отыскать тебя. Как же тебе удалось сбежать из тюремного двора?

— Благодаря дяде Жаку Луи, — сказала Мирей. — Он был близко от того злого человека, когда объявили приговор, и в ярости кинулся на него. Я бросилась к Валентине, но меня оттащили прочь…— Мирей заставила себя продолжать: — Потом я услышала, как дядя выкрикивает мое имя и умоляет, чтобы я бежала. И я побежала прочь, не разбирая дороги. Не знаю, как сумела выбраться за ворота. Все было как в кошмарном сне. Затем я снова очутилась в переулке и во весь дух бросилась к дому Давида.

— Ты храбрая девочка, моя дорогая. Вряд ли на твоем месте я сохранил бы такое мужество.

— Валентина умерла из-за этих фигур, — прорыдала Мирей, безуспешно пытаясь успокоиться. — Я не могла позволить ему завладеть ими! Я успела забрать их, пока он не явился за ними из тюрьмы. Прихватила только немного одежды из моей комнаты и этот кожаный саквояж и сбежала…

— Но ты ушла из дома не позднее шести часов вечера. Где же ты была все это время, до того как пришла ко мне около полуночи?