— Ваша светлость, — Рейберт чуть наклонился и зашептал так тихо, чтобы слышала только она. — Позвольте себе нормально выспаться перед морем. Я поищу местных травниц, чтобы вам приготовили какое-нибудь успокоительное. Один день ничего не решит, а вашим людям лучше не видеть вас в таком состоянии.

Идель едва не огрызнулась — в каком? Но вовремя прикусила язык. Она частенько наблюдала в герцогстве, как беременные женщины дурнеют не только внешне, но и нравом. Что ж, возможно, это настигло и ее.

— Ладно, — сдалась леди. — Хорошо. Поговори с местным хозяином, спроси, может ли он расположить нас всех. Если нет, дай остальным знак найти нам до вечера пристанище. Но только на одну ночь. Завтра с вечерним отливом выйдем в море.

Рейберт кивнул: как прикажете.

Чуть позже Рейберт застал герцогиню в окружении барона и нескольких человек охраны и отчитался, что в самой пристойной гостинице совсем немного мест. Так что можно, конечно, поискать что-то еще, но лучше им с бароном заселиться там, оставить при себе немного охраны, а остальные, раз уж речь идет об отдыхе, сами разберутся как быть. Идель обвела остальных взглядом и, сказав себе быть нормальным человеком, махнула рукой.

— Кто остается в охране? — Обратился блондин.

— Никого не надо. — Идель выказала неуместную безучастность. Однако раз сейчас ее раздражает все и вся, то самый верный способ уберечься от эмоциональных всплесков — ни с кем не иметь дел.

— И речи быть не может. — Рейберт оказался непреклонен.

— Серьезно? — усмехнулась Идель. — Серьезно? Совсем недавно вас вообще не волновала моя безопасность.

— Эм… — Идель до этого момента не припоминала им ночь кутежа, когда при ней остался только Дарет, так что сейчас Рейберт не придумал, как отвертеться.

— Никого не надо. — Идель избавила его от поисков оправданий и бессмысленных извинений. — Если не афишировать, что я большая шишка, всем будет наплевать на меня. Встретимся завтра в порту.

Настрой эрцгерцогини никто не поддержал. Даже многострадальный Дарет:

— Это опрометчиво.

— Кто бы говорил, Дарет! — Отозвалась Идель. — Давай, — призвала леди и неопределенно махнула рукой. — Иди, развлекись сегодня, как в последний раз! Выпей самогону, закуси жареным кабаном. Сходи в бордель, в конце концов.

У Эмриса в открытую дрогнули плечи — да, конечно, она просто опять припоминала собеседнику его же слова, но порой на это невозможно реагировать без смеха!

Железный выступил вперед, все еще широко и открыто улыбаясь. Заложил большие пальцы за кожаный пояс и чуть качнулся на пятках.

— Все в порядке. Я останусь с леди.

Идель переменилась: сейчас она смотрела на Эмриса так, словно вообще не понимала, откуда он тут взялся. Эмрис, однако, встретив такой взгляд, не отступил. Напротив, сделал еще шаг на сближение и почти навис над молодой женщиной:

— Не переживайте, миледи, я совсем недавно наелся от пуза, напился от души и даже в борделе побывал.

Он излучал такую уверенность, что, поколебавшись еще несколько секунд, Идель согласилась. Воодушевленные, парни убрались прочь. Эмрис взглянул на эрцгерцогиню: он опасался, что та сразу же сбежит. Уточнит у владельца таверны, какую комнату ей можно занять, и даст деру. После их последней беседы он бы не удивился. Однако сам Железный был против: он, конечно, согласился остаться в качестве охраны, но это не значит, что он в восторге от перспективы сидеть весь вечер в одиночестве. Недавняя судьба Дарета его не прельщала.

Тем не менее, пока что Идель не дергалась и смотрела на барона в упор, разглядывая немного снизу-вверх.

— Ох, — вздохнула она, отстраняясь. — Ладно. Будь по-вашему. Завтра выходить в море, и всю дорогу я опять буду торчать в каюте. Не говоря о том, что будет… — Идель мотнула головой. — Просто давайте пройдемся по городу.

«Почему нет, раз уж мы все равно задерживаемся?»

Эмрис зажегся, но постарался сохранить голову:

— Это не создаст проблем, ваша светлость? — Ну мало ли, как там у этих благородных устроены дела с репутацией.

— Нет, если вы не будете звать меня эрцгерцогиней Греймхау или «вашей светлостью». Обычного «миледи» достаточно.

Железный кивнул и жестом предложил Идель задать направление.

Талассий встретил их своеобразным увядающим радушием. Дело клонилось к вечеру. Дневная жара успела спасть, оставив после себя душноватый запах осевших в воздухе специй и масел. Деловая суета постепенно стихала. Часть торговцев уже собирала товары, закрывала лавки. Ювелиры прятали украшения, торговцы тканями сматывали рулоны, скрадывая безудержную пестроту дня. И ей на смену приходили другие краски — закатное солнце заливало Талассий нежным, бархатистым пламенем. Совсем не таким, какое не так уж давно охватывало Патьедо.

День угас, а сумерки еще не сгустились. И, взглянув на спутницу, Эмрис понял, что это время суток — едва ли не ее любимое.

На лице Идель пролегло умиротворение, какое настигает людей, когда у них все хорошо. Хотя бы на короткий момент.

Эмрис вдруг подумал, что, наверное, он спит. Шел второй месяц его баронства, и. хотя в Редвуде он так и не побывал с того дня, как император присвоил ему титул, это не меняло действительности. Его называли лордом, милордом, и собственно, бароном, и не абы кто, а леди Греймхау, сестра государя. Это казалось настолько странным — молчаливо гулять по Талассию с прекрасной женщиной, о которой прежде нет-нет ловил только слухи и которая по каким-то причинам, будучи деорсийкой, неплохо знала чужой город! Не доверяя происходящему до конца, Железный украдкой ущипнул себя за бедро с противоположной стороны от той, где шла Идель.

Леди держалась молча. Эмрис подумал, что у нее крайне специфичные отношения с разговорами: она редко говорит что бы то ни было, чтобы просто сказать. Время от времени женщина меняла направление движения и в итоге привела Эмриса к широкой мощенной дороге вдоль берега. Набережная выглядела добротно: камни мостовой были несбитыми, вдоль дороги раскинулись узорчатые скамьи для притомленных. Здесь торговцы все еще сновали, предлагая то выпечку, то орехи и сласти, то воду или вино.

В двух местах когда-то очевидно располагались небольшие форумы. Сегодня их переделали в полукруглые уступчатые площадки с видом на море. По широким ступеням, представлявшим из себя цельные каменные лавочки, кое-где сидели мужчины и женщины разного возраста. Идель приблизилась к той части полукружья, где совсем никого не было, и присела.

Эмрис посмотрел на это сверху-вниз:

— Вечереет, миледи. Не стоило бы вам сидеть на камнях.

Идель подняла на мужчину нечитаемый взгляд.

— Вот поэтому я люблю путешествовать с мужем. Когда рядом Нолан, я могу сесть к нему на колени.

Брови Эмриса невольно