Для женщин в современной России характерным является также и более низкий, по сравнению с мужчинами, экономический статус. Многие эксперты отмечают широкое распространение дискриминации по половому признаку в сфере труда (Таблица 13.2). Несмотря на положения Трудового кодекса, запрещающие ограничение трудовых прав по признаку пола, женщины сталкиваются с дискриминацией в процессе приема на работу, при продвижении по службе и оплате труда. Трудовые отношения в России остаются крайне сегрегированными, как по профессиональным признакам, так и в иерархии в рамках одной профессии. Женщины концентрируются на нижних уровнях иерархии, что сопряжено и с заметно более низким заработком (Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации (2005), Программа развития ООН). На долю женщин сейчас приходится более половины студентов высших учебных заведений. Однако тот факт, что больше женщин, чем мужчин, получают высшее образование (Таблица 13.1) прямо связан с дискриминацией в сфере труда. Хотя в целом в середине 2000-х гг. высшее профессиональное образование имели 54% женщин и 46% мужчин, доля женщин в сфере управления была поразительно низкой. К примеру, среди ректоров вузов мужчины составляют 92%, проректоров — 74%, руководителей в сфере крупного и среднего бизнеса — 82 %.

Такое положение дел представляет собой реальный тормоз для эффективного экономического развития, поскольку для России уже начиная с 1960-х гг. характерен высокий уровень женской занятости. Обращает на себя внимание тот факт, что высокая трудовая активность отмечается с молодых лет до пожилого возраста, женщина совмещает полноценную трудовую деятельность с семейными обязанностями на всем протяжении жизненного цикла. В основных трудоспособных возрастах уровень экономической активности женщин сопоставим с уровнем трудовой активности мужчин. По сравнению с другими странами можно говорить о сверхзанятости женщин в России. «По типу женской занятости с Россией сопоставимы только Скандинавские страны, другие развитые страны в настоящее время только приближаются к такой гендерной структуре занятости» (Рощин, 2003). Напомним, что именно в Скандинавских странах сегодня отмечается рост политического равноправия женщин и их реальное участие в высших органах власти, тогда как российские реалии не внушают оптимизма.

Феномен определенного отставания России по критериям гендерного равенства нуждается в научной интерпретации. Как уже говорилось выше, для российского общества характерна выраженная патриархальность. Как показывают исследования Беста и Уильямса (2003), осуществленные в 27 странах разных регионов мира, базовые гендерные характеристики мужчин и женщин в целом сходны. При этом мужчины и женщины достоверно отличаются по выраженности 5 базовых черт личности. В дальнейшем Уильямс с соавторами показали, что экстраверсия, открытость новому опыту, добросовестность и эмоциональная стабильность больше отражают мужские стереотипы, и лишь один фактор — сговорчивость — в большей степени ассоциируется с женскими. Кросс-культурная база данных (HRAF) позволяет выявить также другие универсальные гендерные стереотипы, в частности, женщины практически повсеместно плачут чаще, чем мужчины, а мужчины чаще женщин дают волю своему гневу.

Одной из распространенных универсалий является представление о том, что рабочие должности, преимущественно занимаемые мужчинами, более социально престижны. По мере того как процент женщин, занимающих эти должности, возрастает, их статус снижается. На кросс-национальном уровне наблюдается сходная картина — статус конкретной профессии непосредственно связан с долей в ней женщин. Работа, рассматриваемая как маскулинная, считается одновременно и более престижной. Классификация работы как маскулинной является также хорошим предсказателем и более высокого уровня зарплат. А доля женщин, занятых в этой сфере, связана негативной корреляцией с размером зарплаты.

Россия в терминах маскулинных и фемининных обществ безусловно является обществом маскулинным. В этом алане она сближается с Японией, Австрией, Великобританией и Германией и кардинально отлична от фемининных стран, типичными представителями которых являются Швеция, Норвегия, Дания и Голландия. Ценностные ориентации, принятые в маскулинных и фемининных обществах одновременно структурируют и гендерные отношения внутри них.

Обращает на себя внимание тот факт, что переменная маскулинность-фемининность не коррелирует с уровнем национального благосостояния, но связана с базовым отношением к труду — в маскулинных обществах люди живут, чтобы работать, а в фемининных работают, чтобы жить. В маскулинных обществах мужские ценности сильнее отличаются от женских, а ценности старшего поколения — от ценностей молодежи. В фемининных обществах ниже половая сегрегация в отношении высшего образования. Развитые маскулинные и фемининные общества отчетливо различаются по представленности женщин во властных структурах.

Различные общенациональные ценности (маскулинные или фемининные) оказывают существенное влияние на конструирование гендера в конкретном обществе, поэтому не случайно, что феминистская идеология принимает различные формы в фемининных и маскулинных обществах. Классификация признаков на типично мужские или типично женские в фемининных культурах отражает базовые различия, тогда как признаки, ассоциируемые с мужским и женским полом, в маскулинных культурах более специфичны. Вспомним о том, что говорилось выше: в представлениях советских людей базовые различия мужчин и женщин связывались с длиной волос и типом одежды, с вождением машины и домашней готовкой пищи.

Фемининные культуры всегда в определенной мере представляли вызов гендеру, и социальное равенство полов здесь в перспективе достижимо с меньшими усилиями и требует меньшей психологической перестройки. Для маскулинных же обществ такие усилия неизбежно сопряжены с активным сопротивлением не только со стороны мужчин, но зачастую и женщин, поэтому гендерное равноправие в этих условиях требует больше усилий и времени, но в целом сдвиги в положительную сторону на сегодняшний день реально прослеживаются в современном мире.

Подводя итоги этой главы, нужно сказать, что гендерная дифференциация в обществе на протяжении длительного периода являлась важнейшей социальной адаптацией, позволяющей оптимально использовать человеческие ресурсы. Необходимость распределения деловой активности вне и внутри дома между мужчинами и женщинами была продиктована потребностями выживания популяции. Однако изначально равновесные и эгалитарные отношения между полами (таковые продолжают сохраняться у бродячих охотников-собирателей и по сей день) последовательно становились иерархическими и принимали форму выраженного доминирования мужского пола над женским. В условиях постоянных войн мужчины сумели «убедить» себя и других в своей исключительной ценности и вторичной ценности лиц женского пола. Этим обстоятельством в течение тысячелетий оправдывалась дискриминация женщин в сфере общественной жизни и политике, как и неравные условия наследования движимого и недвижимого имущества, а также титула и статуса.

Такой дисбаланс, возможно, мог быть оправдан в традиционном обществе, учитывая оптимальные возможности для успешного воспроизводства популяции, реально большую эффективность мужчин в качестве защитника и основного добытчика. Однако в наши дни традиционная модель гендерной дифференциации угрожает превратиться в тормоз для динамичного развития общества, так как на этом этапе исторического развития основной ценностью следует считать интеллектуальные ресурсы общества, а по этому параметру женщины ничуть не уступают мужчинам.