Ну конечно же, легче всего спрятать камушек на морском берегу.

Спрятать – не пряча!

Просто положив его среди груды других камней.

Ведь именно так он останется незамеченным!

Вряд ли Фаничка читала этот рассказ, а если читала, то вряд ли вспоминала его в те страшные дни, но поступала она точно так же.

Живя совершенно открыто на Колкотовой Балке и даже в какой-то мере «сливаясь» с местными жителями, они, фактически, скрывались, как камешки на морском берегу среди других камней.

Никто и подумать не мог о такой необыкновенной «наглости»!

Целая семья жидов – мальчишка, женщина, старуха – живут себе у всех на виду, не скрываясь, не прячась, как все их собратья, где-нибудь на чердаке или в подвале.

Да, действительно, – это была необыкновенная «наглость».

И трудно сказать, сколько времени она могла продолжаться.

Между тем в последние месяцы жизнь в Транснистрии как-то изменилась.

Нет-нет, конечно, это не было связано с «визитом милосердия» монсеньора Кассуло, а скорее всего, с событиями на фронте. Ведь не случайно же вся Транснистрия уже распевала новую частушку: «Антонеску дал приказ всем румынам на Кавказ. А румыны «ласа-ласа» – на каруцу и “ла каса”».

Сложилась весьма интересная ситуация, которая в корне «меняла дело» и даже, смешно сказать, меняла «идеологию» местных жителей.

Евреям, правда, это не помогло, и каждому пойманному «жиду» все еще грозила смерть. Вот ведь в Одессе, 10 августа 1943-го на Привозе, жандармский патруль задержал двух евреек с поддельными паспортами. Женщины были тут же, «при всем честном народе», расстреляны и сброшены в ящик для мусора[22].

Фаничка, конечно, понимала всю сложность их положения и, уходя из дома, строго предупреждала Янкале «остерегаться, играя с мальчишками», а мать «ограничить общенье с Сидоровной».

А ей, к сожалению, теперь все чаще приходилось оставлять их одних. После того, как они переехали от Шесточенков к Сидоровне, возникла необходимость оплаты комнаты, и Фаничка почти каждый день ездила в Тирасполь на Базар, где, стоя в ряду местных торговок, продавала «с рук» старые вещи. Сначала свои, а потом и одной из своих новых «подруг» – молдаванки, которая прониклась к ней доверием и стала оставлять свой «товар», вроде как «на комиссию».

Все это было, конечно, очень опасно. Местные торговки вряд ли испытывали особую симпатию к «жидам» и при малейшем подозрении наверняка сдали бы ее полицейским, которые почти каждый день устраивали облавы на «партизан и жидов».

Но Фаничка умела как-то ладить с торговками, они, можно сказать, даже симпатизировали ей, особенно та, «подруга» – молдаванка.

Однажды эта «подруга» сделала ей необычное предложение.

«Слушай Феня, – сказала, – выправи разрешение в примарии на будку. Я буду ездить в Бухарест и привозить оттуда товар, а ты будешь здесь на Базаре его продавать».

Услышав слова «примария», «разрешение», «будка», Фаничка пришла в ужас и сразу же отказалась.

Но «подруга» продолжала настаивать, и Фаничка оказалась между двух огней: и в примарию идти опасно, и молдаванка может что-нибудь заподозрить.

А молдаванка между тем, видимо, учуяв, что Фаничка боится идти в примарию, предложила, что она сама провернет всю эту операцию: «Тебе даже паспорт предъявлять не придется. Я все сама сделаю. У меня там, в примарии, есть свой человек». Делать было нечего, и Фаничка согласилась.

У молдаванки, видимо, действительно, был в примарии свой человек, потому что вскоре разрешение на установку будки было получено.

И вот теперь, туманным утром 6 ноября 1943 года, в тот самый день, когда советские танки громыхали по улицам Киева, они, распрощавшись навек с Колкотовой Балкой, ехали на скрипящей крестьянской телеге в Тирасполь.

Ехали в Тирасполь… но для чего?

Естественно, чтобы продолжать скрываться!

Скрываться в Тирасполе?

Ну да, в Тирасполе, мы уже говорили.

Скрываться в Тирасполе, на Базаре, где почти каждый день облавы?!

В одной из таких облав в июле 1942 года, на Базаре и на окрестных улицах, жандармы «выловили» 90 евреев и тут же отправили их на смерть в Березовку.

Просьба на предоставление вагонов

для транспортировки евреев в Березовку

«Главное Командование армии

Гражданское Губернаторство Транснистрии

Вокзал G. F. T. Тирасполь

Просим выделить в распоряжение Отделения Полиции Тирасполя 2 вагона, необходимые для транспортировки 90 евреев из Тирасполя на вокзал Колосовка Березовского района. Транспортировка назначена на 7 июля 1942.

Губернатор

[Ксерокопия. Перевод с румынского наш. – Авт.]

Базар в Тирасполе, 1943 год…

Платки. Ушанки. Ватники.

Толкотня. Галдеж.

Матерятся пьяные мужики.

Переругиваются торговки – на русском, украинском, молдавском.

Тут и там звучит румынская и даже немецкая речь.

Со смаком торгуются покупатели.

Шныряют, высматривая «добычу», воришки.

Вразвалку прохаживаются румынские полицейские, мало чем отличающиеся от этих воришек. Они тоже высматривают «добычу» и пользуются каждым случаем, чтобы «конфисковать» у торгующего «с рук» старика камешки для зажигалок или сожрать на халяву зажаренный до черноты пирожок с горохом.

С хозяйским видом шествуют немецкие «фельджандармы» – у них сытые морды и чистая униформа, украшенная блестящими бляхами на груди.

И посреди всего этого столпотворения – торговок, воров, полицейских и пьяных мужиков – стоит маленькая деревянная будка. Каждое утро поднимается ее стенка и в открывшемся окошке появляется молодая кареглазая женщина.

Это Фаничка – мама Янкале. Она улыбается, здоровается со знакомыми и принимается за свою обычную работу – показывает покупателям ткани, советует, какая подходит на платье, объясняет, как сэкономить на выкройке…

Фаничку все здесь знают и называют ласково почему-то «Феничкой», а не Елизаветой, как записано в ее поддельном паспорте.

И точно так же, как раньше на Колкотовой Балке, никому и в голову не приходит, что эта приветливая и такая спокойная на вид женщина – «беглая жидовка». И никому и в голову не приходит, что сын ее Яшка, околачивающийся здесь же, неподалеку, на самом-то деле – «жиденок обрезанный».

И к Фаничке, и к Яшке все здесь давно привыкли.

Они – неотъемлемая часть этого Базара.

Они – камешки, схоронившиеся среди массы таких же камней на морском берегу.

От Янкале: Яшка Лукован

Колкотовая Балка, лето 1943 г. 625 дней и ночей под страхом смерти

Очень долго мама не разрешала мне выходить во двор играть с мальчишками.

Но наступило лето, и держать меня в хате было уже невозможно – чтобы не вызывать подозрений, мы должны были жить, как все…

И вот настал день, когда я, одетый в мои старые штанишки с заплаткой на коленке, вышел наконец из хаты.

Я хорошо выучил мое новое имя.

Меня зовут – Яшка.

Яшка Лукован.

И ничего раньше не было. Ни страшной