Сиятельный уверенно вытянул длинные ноги, зажимая колени строптивицы между своими коленями. Теперь она не сможет выскочить. Уж очень девчонка шустра.

«Точно, маньяк. Теперь мне конец», — ужаснулась Наташа.

Перехватив её взор на поясном ремне с оружием на ложе, Бригахбург угрожающе прошипел:

— Только попробуй. Одно движение и скручу тебя в бараний рог. И в подвал, на цепь, — для пущей убедительности добавил: — К крысам.

Девушка замерла, прикусив изнутри нижнюю губу. Всё же есть в подвале цепь. И пыточная. Дурное воображение работало во всю, рисуя кровавые картинки её смерти от миллиона впившихся в тело острых, как лезвие бритвы, крысиных зубов. Уж лучше взять паузу и помолчать.

Повисла напряжённая тишина.

Наташа откинулась спиной на стену. Устала. Этому долгому дню никогда не будет конца. Хоть ей и удалось немного поспать, но от этого стало только хуже.

Под окном раздался требовательный собачий лай. Немного погодя повторился, усиленный унылым завыванием. Девушка вопросительно глянула на «маньяка», намекая, что ему нужно пойти и проверить, что случилось. Однако он на её немой вопрос ответил с усмешкой:

— Теперь понятно, кто прикормил собак.

Наташа неопределённо пожала плечами, делая вид, что к ней это не относится.

«Опять я виновата. Снова не мой день, — подумалось с горечью. — Чего же мне не хватает, чтобы все дни были моими?» И ответила себе: «Мозгов».

Посмотрела на мужчину, сидящего напротив. Уверен в себе. Красив. Дерзок. Титул графа обязывает быть жёстким и непреклонным. А его речь перед Юфрозиной? Убедительно звучало и, надо заметить, искренне. На его попечении целое графство с сотнями людей и рабов. Рабов… Наташа свела брови к переносице: «Рабовладелец». Слово некрасивое, рубящее воздух, со всеми вытекающими из него…

В напряжённой позе его сиятельства сквозила усталость. Она накрывала и её, разливаясь по телу, обессиливая.

Бригахбург в свою очередь смотрел на иноземку. Что произошло? Только что он горел желанием проучить её, а вот сидит и не может шелохнуться. Устал. Сколько ночей он не высыпается? Счёт потерял. Девчонка тоже заметно устала. Сначала хмурилась, а теперь вот, прикрыв рот ладонью, спрятала зевок.

Что с ним случилось? Он так и не смог расслабиться, как Клара ни старалась. Почему, глядя в глаза экономки, он видел другие глаза — зелёные, притягательные, зовущие, в глубине которых плескалась жгучая боль, вызывая странное чувство единения. Хотелось понять причину её боли, разделить, помочь.

Голубой лунный свет заливал комнату мертвенным сиянием. Полнолуние.

— Откуда ты шла? — Герард не рассчитывал на её ответ и удивился, услышав.

— Я была на крыльце. Просто вышла подышать. Там ваши псы бегают.

— Кто ты? — он не узнал собственного голоса, тихого и расслабленного. Казалось, присутствие иноземки успокаивает. Опустил глаза на её бедра, неосознанно сжав свои колени. Тепло женского тела обожгло через сукно штанов. Усмехнулся, получив от бунтарки пинок пяткой по голени. Другая бы уже давно повисла на шее и раздвинула ноги, а эта…

— Русская, — неожиданно выдавила из себя Наташа. Быть может, станет легче, если она хотя бы немного удовлетворит любопытство этого дикаря и он отстанет? Да и спокойный разговор остудит его, а там и вовсе удастся расположить сиятельного к себе, разжалобить, в конце концов.

— Русская — это кто? — он чувствовал лёгкую дрожь её тела. Все женщины боятся крыс и прочей нечисти. Безотказный приём.

— Русская от слова Русь. Не слышали?

Неторопливо вспоминала, что знала о Руси тех времён. Вот только на ум ничего не приходило. Сосредоточиться не получалось. Близость мужчины волновала и пугала. Он силён и опасен. Всегда казался ей опасным. Кольнула запоздалая мысль, зачем она провоцирует его?

— Русь. Слыха́л. Ты — русинка? Не мадьярка, стало быть, — граф довольно улыбнулся. — Пленница-русинка. Редкая удача. Сто́ите вы на невольничьем рынке дорого, очень дорого. Вас всегда там мало. В плен не даётесь, убиваете своих детей и себя.

Наташа, не мигая, смотрела на него. Слова задели за живое. Она читала о подобном. Значит, это правда. Горделиво вскинула голову:

— Продавать повезёте? — не хотелось верить в такой поворот событий.

В ответ услышала:

— Из графства какого?

На мгновение задумалась: «Москва основана в 1147 году, Минск — в 1067, Витебск — в 976, Полоцк — ранее 862 года, Киев — 482 год».

— Полоцкое… княжество.

— Что? Полоцкое? Кто правитель там? — оживился Бригахбург.

— Ярослав Владимирович из рода Рюриковичей, — вышло убедительно. Память из дальнего закутка выудила нужную информацию. Не зря историю учила и много книг читала. Разных книг. Полученные знания не пропадают бесследно. Вот, понадобились самым неожиданным образом.

— Русь… — задумчиво произнёс Герард. Похоже, она говорит правду. — Верно. Сын Византийской царевны Анны.

Девушка удивилась: «Надо же, знает». Удивление сменилось недоумением: разве Ярослав не сын Рогнеды? Хотя, этот вопрос является спорным до сих пор, как и год его рождения. Неужели, в самом деле, Ярослав — сын Анны? Податься в Русь, что ли? Уникальная возможность узнать истину от первоисточника. Только, кому теперь нужна эта истина? Да и где та Русь?

— А как здесь оказалась?

— Два года назад после смерти приёмных родителей попала к дальним родственникам под опеку. Вначале было неплохо. Пока не сосватали. Вот, ехали к жениху. На обоз напали. Бежала. Чуть было не догнали. Прыгнула в реку. Дальше знаете, — Наташа удивлялась, что получилось так гладко соврать. Даже неудобства от этого не испытывала. Уж лучше «легенда», чем правда. А граф, похоже, верит.

— Где прыгнула?

— Не помню, как чумная была. Поили чем-то всю дорогу, спала много, — тряхнула головой, чувствуя, что её уже «понесло».

— А чья ты дочь, помнишь? — его сиятельство пытался поймать её взор. — В глаза мне смотри. — И она смотрела, глаз не прятала, дрожать перестала. В темноте глаза иноземки казались неестественно большими, завораживали, тянули в бездну. Ведьма…

— Помню, только зачем вам? Теперь это не имеет значения, да и родители приёмные были. Говорю же — умерли два года назад. Мне туда нельзя возвращаться, — голос окреп, глаза блестели.

— Так не туда, а к жениху надо ехать.

— Его убили.

— Что-то ты засиделась в девках. Что ж тебя раньше не просватали?

— У меня до этого жениха другой был. Ждала его, — дивилась своей выдумке. Не напрасно много читала.

— И что?

— Ничего. Погиб, — вздохнула тяжело, опуская глаза. Стало как-то не по себе от такой «легенды». Сколько он ещё «копать» будет?