порывисто шагнула к ней и, поколебавшись, сжала ей руку, а потом убежала! Вот прямо так и взяла – и помчалась в библиотеку, будто боялась, что Аня окликнет её и заставит-таки объяснить, почему она не хочет беседовать… нет – даже не беседовать, а находиться при беседе хозяйки дома с дайной Эннис.

Пожав плечами, Аня поднялась наверх и медленней пошла по коридору, стараясь сообразить сама, почему Онора в таком смятении. Но ничего не придумалось. Она стукнула в дверь комнаты дайны Эннис и открыла её. Едва вошла – заметила, что дайна Эннис не только вскинула на неё глаза, но немедленно перевела взгляд на открытый дверной проём, будто ждала кого-то ещё следом за Аней. Но Аня спокойно закрыла дверь за собой и прошла к стулу, который теперь прочно занял своё место рядом с кроватью «больной», как про себя называла Аня дайну Эннис.

Дайна Эннис полулежала на всё тех же двух подушках. Сейчас она выглядела гораздо симпатичней, несмотря на признаки старения. Вероятно, помогла белая шапочка-чепчик из сплошных кружев, которая так мирно облегала её голову, что скрыла неприятное для неё старческое облысение. Аня окинула комнату оценивающим взглядом, сразу отметив в углу «распакованные» тюки и саквояжи. Надо бы попросить Никаса с мальчиками принести сюда комод из одной из гостевых комнат, где есть скудная мебель.

- Как вы себя чувствуете, дайна Эннис? – приветливо спросила Аня, присаживаясь у кровати и стараясь скрыть любопытство: что же произошло между Онорой и дайной, что девушка не хочет лишний раз видеть её?

- А где моя племянница? – явно с трудом сдерживая раздражение, осведомилась та.

- Она в библиотеке, - улыбнулась Аня, с удивлением ощущая странную неприязнь дайны. – Пентаграмма для будущего ритуала требует постоянного к себе внимания. Она заходила к вам узнать о здоровье?

- Заходила, - сварливо ответила дайна Эннис и с какой-то досадой откинулась на подушки, уставившись в угол, образованный потолком и стеной.

- Дайна Эннис, я бы хотела с вами поговорить о вашем семейном проклятии, - начала Аня, а когда дайна раздражённо чуть не полыхнула на неё выцветшими глазами и открыла рот, явно чтобы огрызнуться, быстро добавила: - Однажды вы пришли к брату, к дину Хармону, и поругались с ним, из-за того что он знал об этом семейном проклятии, а вы не знали. Я спрашиваю у вас не просто так, дайна Эннис. Если вы мне расскажете побольше об этом проклятии, наверное, получится избавить вас от него пораньше. Итак, как вы узнали об этом проклятии?

- Старшая сестра матери сказала, - хмуро ответила дайна Эннис. – Язва та ещё была! (Аня чуть не рассмеялась: язва о язве говорит?!) Приехала я как-то к ней в гости, а она и говорит: «Отец-то ваш помер. Теперь очередь твоего брата. А там и ты уйдёшь в мир иной, как кровная им!» Я и спросила, о чём это она. Тётка сказала, что по линии нашего отца семейное проклятие всех кровников прибирает. Я спросила – она-то откуда знает. Тётка сказала, что наша мать о том ей рассказала. Вот я к брату и поехала. Отец-то и впрямь умер недавно. – Дайна Эннис вдруг сдвинула брови и уставилась на Аню, даже приподнявшись с подушек: – А вам-то о том откуда известно?

- Вы с братом разговаривали на повышенных тонах, - напомнила Аня. – Забыли о слугах. А две из них до сих пор живут в этом доме. Они старенькие, но многое помнят.

Дайна с каким-то облегчением откинулась снова на подушки, а Аня спокойно подумала: «Не забыть бы предупредить Онору, чтобы не проговорилась».

- И что вам сказал брат?

- Я спросила его, знает ли он о проклятии. Хармон ответил, что знает и не боится его, потому что он придумал какой-то очень сильный ритуал, который начисто снимет это проклятие с нашей семьи. Я потребовала, чтобы он немедленно снял с меня проклятие, как только он додумает этот ритуал. Но Хармон сказал, что рано ещё говорить о снятии, поскольку он всё ещё экспериментирует с магическими силами, которые решил включить в этот ритуал. Что до сих пор никто не пробовал использовать эти силы именно в таком ритуале, как снятие проклятий. Я пробовала надавить на него. – Дайна Эннис поморщилась: - Но он всегда был упрямым.

«А то вы не оба – два сапога пара», - мысленно усмехнулась Аня. И спросила:

- И больше ничего не сказал? Даже не намекнул на то, что это за ритуал?

- А я не вслушивалась! – всё-таки огрызнулась дайна Эннис. – Разве что сказал о той же пентаграмме, что и вы мне всё талдычите.

Аня еле удержалась, чтобы не напомнить: «А ведь эта пентаграмма – ваше спасение! Могли бы о ней и почтительней отозваться!»

Но силы дайны Эннис были на исходе. Как бы женщина ни хорохорилась, но устала она совершенно очевидно: губы уже не кривились в отчётливой брезгливости, а уголками опустились так горестно, что Аня встала и, отойдя два шага, чтобы дайна не напряглась, глядя на неё, сказала:

- Я вас утомила, дайна Эннис. Отдыхайте. Проведывать мы будем вас каждые полчаса. Так что, если чего-то захочется, вы сумеете… (она чуть не сказала – попросить, но, смешливо спохватившись, вовремя исправилась) сказать о том. На маленьком столике рядом с вами остаётся чайничек с горячим чаем. Мы будем менять вам его тоже каждые полчаса, чтобы вам не пить холодного. Отдыхайте, дайна Эннис.

И вышла. Закрыв дверь и отяготившись ещё двумя загадками. Что имел в виду дин Хармон, сказав об эксперименте с магическими силами? Неужели он имел в виду магию образов? Неплохо бы поточней узнать об этом, потому что Оноре пока ещё тяжеловато работать со снятием проклятий, как опытному магу. Недаром с ней стало плохо, когда она пыталась помочь Агни. И, словно зудевший комар, надоедал летающий вокруг да около вопрос: почему всё-таки Онора не захотела участвовать в опросе дайны Эннис?

Спустившись в гостиную, Аня подошла к дверям библиотеки. Та чуть открыта, так что, заглянув, Аня открыла дверь шире и предупредила:

- Дайна Эннис спросила, откуда я знаю про спор с братом. Я сказала, что мне рассказали старушки служанки, которые слышали эту беседу.

- Спасибо, Агни, - слабо ответила Онора, сидевшая на корточках внутри пентаграммы и что-то рассматривавшая.

То, что она не подняла головы, отвечая, было правильно