– О нет, – воскликнула Генриетта, отнимая свои руки и прижимая их к щекам. – Это совершенно ужасная идея! Вы лучше меня знаете, что он откажется! Он такой упрямый!

Лорд Эннерсли отвернулся и прошел к окну, возле которого стоял инкрустированный круглый столик с изящной табакеркой.

– Вы правы, – сказал он со вздохом и открыл табакерку. – Король очень упрям, весь в меня. Еще, пожалуй, убежит из церкви!

Виконт взял щепотку табаку и захлопнул табакерку. В тишине библиотеки этот звук показался на удивление резким. Виконт взглянул в окно. Из подъехавшего к дому ландо с изумрудно-зеленой бархатной обивкой вышел Филипс Золотой Заяц.

– Какой богач! – проговорил виконт, сообщив Генриетте о приезде нового посетителя. – Только месяц назад это ландо было обито ярко-синим шелком! Интересно, зачем Золотой Заяц снова зачастил к нам, ведь здесь его, кажется, не ждет ничего, кроме грустных воспоминаний?

Генриетта тоже подошла к окну и выглянула – Филипс что-то говорил ливрейному груму, стоявшему на запятках.

– Мистер Филипс славный человек, – сказала она. – Ему нравится проводить время с моей семьей.

– Я его понимаю – вздохнул лорд Эннерсли. – Чем бы ни закончилась наша затея, этим летом мне будет грустно, ведь я буду скучать без озорных проделок Бетси и утонченных интеллектуальных бесед с Шарлоттой. Кстати, вы не знаете, почему ваша мама перестала мне читать псалтырь по вечерам?

– А она читала вам псалтырь? – удивленно переспросила Генриетта.

– Ну конечно! Впрочем, я совсем забыл, что вы, молодежь, к тому времени уже ложились спать! – он неловко закашлялся, сообразив, что она могла его неправильно понять. – Да будет вам известно, моя дорогая, что Лавиния читала не мне одному, а нам с Августой, и сестре ее чтение нравилось не меньше моего! – Он нахмурился и тихо добавил: – Лавинии мне тоже будет очень не хватать.

Поразительная догадка, как молния, блеснула в затуманенном мрачными предчувствиями мозгу Генриетты.

– Подумать только, мама читала вам, милорд, совсем как заботливая жена! – воскликнула она.

– Что еще за «милорд»? Мы же договорились называть друг друга по имени. А что касается вашего замечания о миссис Литон, то не вижу тут ничего особенного, мне просто нравится, как она читает!

Генриетта внимательно посмотрела на него и отметила, что его щеки и шея покрылись легким румянцем, особенно ярким на фоне белого шейного платка.

– Перестаньте так на меня смотреть! – сердито воскликнул он, выпятив твердый, как у сына, подбородок. – Вообразили себе бог знает что!

– О чем это вы, милорд? – улыбнулась Генриетта. – Что я могла себе вообразить? Вам просто нравится слушать, как моя мама читает!

Эннерсли уже открыл рот, чтобы поставить Генриетту на место, но дверь библиотеки отворилась и в нее заглянула миссис Литон.

– О боже, я и представить себе не могла, что вы здесь! – воскликнула она.

В отделанном брюссельскими кружевами бледно-фиолетовом платье, с уложенными в изысканную прическу золотистыми волосами миссис Литон была по-настоящему хороша. Ее слегка портили только страдальческие тени, залегшие под большими голубыми глазами. Почему Генриетта никогда их раньше не замечала?

– Прошу прощения, я не хотела нарушать вашего уединения и сейчас же уйду! – Миссис Литон торопливо повернулась к двери, но дочь заметила, что у нее дрожат губы. Раскаяние охватило Генриетту. Как можно было не видеть чувств матери, как можно было украсть столько времени и внимания у лорда Эннерсли, которое он мог бы уделить миссис Литон!

Генриетта ласково взяла мать за руку.

– Поверь, мамочка, ты нам совсем не помешала! Я как раз собиралась пойти к себе, чтобы переодеться к обеду. Кстати, – Генриетта заговорщицки улыбнулась, – лорд Эннерсли хочет кое о чем тебя спросить, не правда ли, милорд?

– Гм, правда! – кашлянув, ответил виконт. – Ничего важного, но я попрошу вас на минутку остаться, Лавиния! Пожалуйста!

Миссис Литон повернулась к нему и стояла, стиснув перед собой руки.

– Я вся внимание, милорд, – кротко ответила она.

Извинившись, Генриетта пошла к двери. Когда виконт заговорил о предстоящей разлуке с миссис Литон, в его глазах было столько неподдельной печали! До этого момента Генриетта и представить себе не могла, что он неравнодушен к ее матери. Но сын с отцом очень схожи характерами, значит, если у миссис Литон с лордом Эннерсли все пойдет гладко, то и у нее, Генриетты, будет все хорошо с Королем! Как все перепуталось! Но, по крайней мере, теперь у дорогой мамы есть шанс объясниться с виконтом.

Миссис Литон со стесненным сердцем смотрела в глаза виконту. Никогда ни к одному мужчине ее не влекло так, как к нему, и все же ее чувства находились в полном смятении. Даже теперь, отлично зная, что помолвка Генри и виконта блеф, она все еще не могла оправиться от потрясения, которое испытала, когда впервые услышала от Генриетты о помолвке. Прочтя же оглашение, она поняла, что ее душевный покой нарушен окончательно и бесповоротно, потому что она любит Чарльза Брэндиша, пятого виконта Эннерсли, до безумия. Опасаясь выдать себя, она решила впредь быть с ним сдержаннее. Вдруг Чарльз заметит и начнет ее за это презирать? Женское чутье подсказывало ей: если он сразу не понял, что они должны принадлежать друг другу, значит, дав ему почувствовать свою любовь, она может потерять его навсегда. Надо быть очень осторожной и не проявлять открыто своих чувств! Как таинственны порой пути любви! Так о чем он хочет ее попросить?

– Как неловко получилось, – сказал лорд Эннерсли с нервным смешком. – Зря Генриетта попросила вас остаться, я не имел в виду ничего важного, просто выразил сожаление, что вы больше не читаете мне, то есть нам с Августой, псалтырь.

Миссис Литон почувствовала, что настал решающий момент. От того, что она сейчас скажет, зависит ее судьба, и поэтому растерялась, перебирая в голове все возможные варианты ответа. Отвергнув их один за другим, она замерла в надежде, что провидение подскажет подходящий ответ или, по крайней мере, поможет выпутаться из щекотливой ситуации.

Внезапно подходящие слова сами собой пришли ей в голову.

– Чарльз, – ответила она тихо, – я уже несколько недель живу у вас, то есть, я хочу сказать, у вас с Августой, самым приятным образом проводя время. Но сезон подходит к концу, и уже через две недели мне с моими дорогими дочерьми придется искать другое пристанище. Мне тоже очень нравилось читать вам и, разумеется, вашей сестре, но я стала чувствовать себя здесь, с вами, слишком по-семейному, слишком уютно. Если я сейчас не проявлю решительность, то в час разлуки покину Гросвенор-сквер с разбитым сердцем. О, прошу вас, не обижайтесь на меня за эти слова, поймите только, что мне придется самой позаботиться о себе и дочерях! Видите ли, несколько достойных джентльменов оказывают мне знаки внимания, и хотя раньше я не собиралась вторично выходить замуж, теперь, думаю, это было бы благоразумным шагом. Понимаете, Чарльз, я не очень верю в успех вашего с Генриеттой плана, хотя ваш сын, безусловно, ее любит. Кроме того, мне кажется, что с моей стороны ужасно эгоистично перекладывать бремя забот о своем будущем на плечи дочерей, поэтому я решила сама устроить свою судьбу.