Дело Г. Рахманова и других военным трибуналом было направлено на дополнительное расследование. Рахманов окончания его не дождался, он умер в тюремной больнице. У всех, кто присутствовал в зале судебного заседания, не возникало ни малейшего сомнения в том, что Г. Рахманов фактически был убит. 6 января 1941 г. было вынесено постановление о прекращении дела в его отношении, утверждённое Маркаряном.

Григорян признал, и это подтверждено другими доказательствами, что на основании выбитых у Г. Рахманова показаний было репрессировано немало невиновных работников Каспийского пароходства. В частности, на оснований этих показаний арестовали бывшего заместителя начальника политотдела пароходства Джебраила Алиева, бывшего председателя воднотранспортного суда Чернякова, старшего инспектора по пассажирским перевозкам Овчаренко, бывшего начальника службы эксплуатации Хитрова, бывшего начальника отдела завода «Парижская Коммуна» Мамеда Касимова, исполнявшего обязанности начальника Каспийского пароходства уже упоминавшегося Лукина, бывшего начальника Бакинского морского вокзала Королева, старшего механика Бакинского порта Кауфмана, бывшего директора судоремонтного завода Пильщика, начальника отдела кадров пароходства Ставонина, помощника капитана теплохода Деркача, бывшего начальника Бакинского порта Ага-Бала Усейнова и других. Перечисленные лица на основании постановления особого совещания при НКВД были лишены свободы на длительные сроки.

Григорян не отрицал, что именно ему арестованный Д. Алиев назвал фамилии 21-го руководящего работника пароходства, которые якобы состояли в антисоветской организации. В суде подтверждено, что эти показания Алиев вынужден был дать в результате его избиения, в том числе и Григоряном, который давал ему список работников Каспийского пароходства и принуждал показать, что он, Алиев, завербовал их в контрреволюционную организацию. Об этом Алиев показывал и в судебном заседании, состоявшемся 10 октября 1939 г. В том же судебном заседании бывший директор судоремонтного завода Пильщик рассказал о том, как издевался над ним Григорян: запихивал в рот тряпку, после чего принимался избивать. Обвиняемый Хитров тогда же показал, как с участием Григоряна ему была причинена травма головы и разбиты зубы. Бывшие инструкторы политотдела пароходства Крыжановский и Артищев тогда же тоже показали о жестоком избиении их Григоряном.

Как показал допрошенный в суде по делу Багирова и других свидетель Усейнов, Григорян вместе с другими следователями раздевали его догола, клали на пол, один из следователей садился ему на голову, а другой — на ноги, держали руки и начинали бить руками, ногами, резиновой дубинкой. Когда же он терял сознание, ему давали нюхать нашатырный спирт и продолжали избивать.

Григорян участвовал в фальсификации дела и в отношении помощника начальника политотдела пароходства Зенина. Григорян признал, что он лишь один раз ударил Зенина. Это утверждение Григоряна прозвучало крайне неубедительно. В то время сотрудники НКВД, как правило, били много и жестоко, Зенин в судебном заседании 10 октября 1939 г. показал, что в ходе допроса на предварительном следствии его принуждали пить воду, после чего били по животу.

Вот так добывались «доказательства» виновности арестованных в совершении тяжких преступлений.

Усердие Григоряна не осталось не замеченным, о чём свидетельствует содержание его аттестации, в которой отмечалось: «В конце 1937 года, будучи назначенным начальником XI-го отдела УГБ, за сравнительно короткий промежуток времени сумел вскрыть и разгромить к-р организации троцкистов, правых, националистическую и к-р организацию молодёжи в системе Каспийского водного бассейна».

9 февраля 1938 г. Гасана Рахманова принудили дать ложные показания, что он якобы создал несколько террористических групп с целью убийства Багирова. Багиров же в суде утверждал, что он не верил в это. Но установлено, что после «признания» Гасана Рахманова он на следующий день отправил в Москву телеграмму, в которой указывалось: «Надо форсировать следствие по к-р националистам и другим к-р организациям. 500–600 человек ещё не изъяты […] Особенно неблагополучно в этом отношении в Каспаре[26]. По последним показаниям Гасана Рахманова и других, участниками диверсионно-вредительских группировок в Каспаре являются Лукин — врид начальника Каспара, Пильщик — директор завода им. Закфедерации и другие. При круглосуточной работе аппарат АзНКВД не успевает своевременно охватить всё».

Сейчас просто страшно читать такое. А каково было в реальности в то время? Получалось, что Багиров знал, сколько ещё не арестовано «врагов народа» по делу работников Каспийского пароходства. Для него не имело значения: на сотню больше или на сотню меньше. Его беспокоило лишь то, что даже при круглосуточной работе сотрудники АзНКВД не в состоянии «охватить всё». Кроме всего прочего, во всём этом ужасает «запланированность» беззаконного «изъятия» невиновных людей.

Как установлено, Багиров не удовлетворился лишь тем, что был уничтожен Гасан Рахманов, он добился того, что репрессиям и последующему уничтожению был подвергнут фактически весь род Рахмановых.

Допрошенный в суде свояк Гасана Рахманова — бывший заместитель директора Азербайджанского тропического института Г.А. оглы Абдуллабеков — рассказал не только о том, как по указанию Багирова он был лишен свободы на 5 лет, но и о тех репрессиях, которым подвергались близкие родственники Г. Рахманова, так и не дождавшегося рассмотрения его дела в суде и забитого в ходе предварительного «следствия».

Был арестован брат Г. Рахманова — Лятиф, которого, как утверждал Абдуллабеков, пытал Багиров. Арестовали и дядю Рахманова — он погиб в лагерях. Лятифа убили незадолго до освобождения из лагеря. Отца Рахманова выслали в Казахстан, где он и умер.

В связи с допросом Абдуллабекова в суде было оглашено следующее письмо Багирова, на имя Берии, в котором, в частности, говорилось: «Ввиду того, что из-за отсутствия свидетелей контрреволюционной деятельности Абдуллабекова дело на него не может быть разобрано в суде, прошу рассмотреть это дело Особым совещанием». Что может быть циничнее по отношению к правосудию? Нет свидетелей контрреволюционной деятельности Абдуллабекова, но такая деятельность, по утверждению Багирова, имела место. Значит, только Багиров определял, преступник ли тот или иной человек. О каком же правосудии можно было говорить?

В судебных заседаниях по делу Багирова были допрошены и другие бывшие работники Каспийского пароходства: исполнявший обязанности начальника политотдела В.А. Лебедев, помощник начальника политотдела Ф.П. Зенин, начальник службы эксплуатации пароходства Е.С. Хитров, начальник отдела кадров пароходства П.Г. Ставонин, секретарь комитета комсомола завода имени «Парижской Коммуны» Ф.И. Валуев, инструктор политотдела И.М. Арутюнов.

Из показаний этих лиц видно, как следователи буквально выбивали показания у арестованных работников Каспийского пароходства, причём заставляли оговаривать не только себя, но и своих товарищей по работе. Так, Лебедев пояснил, что бывший начальник Каспийского пароходства Меняйлов, «мало похожий на того Меняилова, которого знал», изобличал его в преступной деятельности. В ответ на отрицание обвинений, Лебедева стали жестоко избивать. Григорян заявил ему, что сопротивление бесполезно, поскольку его изобличают все работники пароходства.