- И… – решила выяснить, на чем остановились мои коллеги.

- Роли думаем, – Джейс был немногословен и хмур. Расставание с Кирой и необходимость блюсти секретность не добавляли ему оптимизма.

- И как?

- Ты опоздала! – ехидно заметила Вита. – Так что получаешь суперприз.

- Мне уже страшно, – честно призналась я, присаживаясь между Витой и Трейсом.

- И зря, хорошая роль, непыльная. Посидишь на болоте, в кустах, потом стрелу словишь…

- Надеюсь не в сердце? – опасливо осведомилась я.

- Не, не в сердце. Мы же не изверги! – оскорбился Трейс.

- Ладно, – припоминания подробности лягушачьей жизни в сказке, пробормотала я. – А кто Иван Дурак?

- Обойдемся без оскорблений! – хмуро попросил Джейса. – И вообще, мы сценарий переписываем. Надо же его к местным реалиям адаптировать. А то никто нам не поверит.

- Адаптация – это хорошо. А что хоть меняем?

Этот вопрос меня как-то особенно волновал: хотелось знать, на что подписываюсь и не предстоит ли мне играть труп. А на сцене, между прочим, холодно, сквозняк, и деревянная она, падать больно.

Мне припомнилась одна из лагерных постановок. В тот незабываемый раз мы ставили О. Генри, и массовка, куда затолкали всех представителей отряда не зависимо от желания, изображала трупы. То есть сначала они как бы были живы, ходили по сцене, общались, но конторку быстро прикрыли: появился бледный господин в черной шляпе и листом А4 на груди с надписью Пневмония. Он ходил и косил нас, бедных жителей города, заставляя падать на холодный пол. Но не это самое главное.

Главным было то, что выключить весь свет нам не разрешили, и трупы уползали в полумраке, оглашая зал сдавленными стонами, а иногда и вескими словами: столкнуться с чужой пяткой было в порядке вещей.

- Кощея, – подумав, решила Вита. – Понимаешь, ну не стал бы уважающий себя повелитель смерти в лягушку превращать какую-то левую деву. Это только светлые могут, для перевоспитания, так сказать.

- И я перевоспитаюсь?

- Нееееет, – протянул Трейс. – Ты-то ни в чем не виновата! Это принц виноват. Из далекой провинции. Он так обидел мага, что тот его невесту превратил в Жабку. А чтобы никто не призналась болезную, поместил ее на болото.

- А там ее спас Иван Царевич?

- Неееет, Иван Царевич был болотником, и у него своя лягушка была, зачем ему чужая?

Я недоуменно поглядела на зеленых. Зеленые так же недоуменно взглянули на меня. Да уж, боюсь, работа над сценарием затянется.

Спать мы пошли ближе к обеду следующего дня. Никто не ушел обиженный! Все уползали в сладостном предвкушении, кляня себя за несговорчивость. В ходе переработки сюжета мы выяснили, что действующих лиц куда больше, чем есть нас болотников. Даже с привлечением Киры нас все равно не хватало. Итак, среди нас имелись Царевна-Жабка (я), Иван Царевич, он же НеДурак (Джейс), его невеста, принцесса сопредельного королевства (Кира), Баба Яга, пробравшаяся окольными путями и носящая звание «мудрейшая», по совместительству главный казначей болотный и близкий друг НеДурака (Вита), вестник (Трейс).

Итого нам не хватало злобного белого мага, играть которого отказались все напрочь, принца на белом лосе, который прогневил волшебника, батюшки-короля, который вообще непонятно зачем был в этой сказке. Тем не менее, мы были полны трудового энтузиазма.

В конце концов, для решения этих мелких проблем у нас был целый один выходной и еще неделя будней, во время которой можно было провести агитацию среди местного населения. На худой конец мы были готовы сбегать в болотное посольство и запросить помощи. Теоретически.

От одной мысли, что придется идти на ковер, братья-болотники становились одного с прической цвета, а Вита теряла всякую тягу к жизни. Коллегиально (меня не спрашивали) было решено, что просить пойдет самый обаятельный и глупый, то есть я. Данька в очередной раз оказалась крайней, но да ладно, прорвемся.

Лично меня беспокоило только два нюанса: где взять лося и пустят ли нас с животными на сцену. Болотники утверждали, что пустят, но я еще помнила всякого рода значки на дверях супермаркета «С животным вход воспрещен».

Так и не решив, кто из нас прав (я или моя паранойя), я завалилась спать, едва не забыв снять косметику с лица. Болотных она не раздражала, а я и вовсе о ней забыла. Все же «Сделано в болоте» самая надежная и гипоаллергенная марка.

Кто ходит в гости по утрам, тот поступает глупо. Летят в него подушки, храп, а то и чашки скупо. Но ничего, он джентльмен, ко всему всегда готовый, но только голос по утрам не ожидал альтовый.

Да, глупая была идея у болотных братьев решить собраться у нас перед завтраком. Глупая не потому, что мы не любили гостей и не желали их видеть, но Вита, никак не ожидавшая такой подставы только начала приводить себя в порядок, крепя каким-то зельем настоящую прическу.

Сколько сил и времени она уже потратила только на то, чтобы волосы стали послушными, я не представляла, но сочувственно вздыхала, слушая ее недовольные крики. Болотники застыли за дверью, иногда подавая голос. Наивные, они надеялись на прощение, но меньше, чем за новый суперстойкий лак, который не выдержал столкновения с головой Трейса, намертво фиксируя ему шевелюру, Вита не готова была их простить. Кажется, у вестника Бабы Яги появились первые проблемы. И я не я, если под конец репетиций Трейс сможет большее, чем доползти до своего неприбранного ложа и уснуть, положив голову на матрас.

Успокаивать Виту пришлось долго. Не стоит думать, что если кикимора, то и вовсе без простых женских слабостей. А она еще и ночи не спала, варила это чудо средство. Не завидую я Трейсу, его дни сочтены. А ночи учтены.

Наконец, когда кикимора совсем уже смирилась с потерей, мы решили немного попользоваться ситуацией и послали караульных за обедом, плавно переходящим в ужин. А что поделать, если спать легли поздно?

Болотники вернулись быстро, как будто только и ждали этого. Я их не виню! Сложно винить людей, которые обеспечили тебя вкуснейшим обедом. Да уж, видимо путь к моему сердцу имеет одну тайную тропу – через желудок. Не прознал бы кто… Желудок недовольно заурчал. Он был готов выдать все пароли и явки, лишь бы его продолжали кормить вкусно и сытно.

Стук в дверь прервал нашу трапезу. Мы с Витой переглянулись, одновременно отодвинули глиняные миски подальше, вытерли губы и:

- Войдите! – хором, как будто репетировали, позволили мы.

Из-за двери показалась макушка Киры, а после и она сама проникла к нам, аккуратно притворив за собой дверь, чтобы осталась щелочка для любопытствующих. Мы переглянулись и усмехнулись. Парламентер.

- Кушаете?

Вопрос можно было считать риторическим, ибо у Виты на губах еще были крошки, а у меня… Да не знаю я, что выдавало меня. Голова то прозрачностью не отличалась, а глаза не вращались во все стороны.