– Теперь уходи, – сказал он.

Девушка посмотрела на него долгим взглядом и выскользнула из юрты. Ей надо было еще найти того, кому из их отряда принадлежал окровавленный кинжал.

Зайдя в юрту, она подняла всех сенгуров. Непонимающие демоны стояли перед Матерью и переминались с ноги на ногу.

– Достаньте ваши кинжалы и покажите мне, – властно приказала она.

Ее авторитет среди сенгуров был беспрекословен. Она олицетворяла собой воскресшее предание и надежды всех демонов Стеклянной пустыни. Удивленные бойцы и ведьмы достали кинжалы и показали Листи. Все, кроме Лереи.

Прокс стоял перед плохо соображающим побратимом. Раджим непонимающе смотрел на него заплывшими глазами.

– Как умерла? – спросил он после затянувшегося молчания. – Ты что, хуман, затрахал ее до смерти? – Он, казалось, не верил сказанному Алешом.

– Нет, Раджим, ее убили. – Прокс с сожалением смотрел на побратима.

Наконец вождь стряхнул с себя оцепенение. Взгляд его стал тяжелым и жестким, в нем уже не было хмельного угара. Это был взгляд хищника, приценивающегося к жертве.

– Пошли! – кратко приказал он.

За ними следом, сохраняя молчание, двинулись трое сыновей Раджима.

Вождь наклонился над телом сестры и вытащил нож из раны. Он с силой сжал рукоять грубого оружия и повернулся к сыновьям. Его лицо было искажено ненавистью, в глазах застыла смерть.

– Найдите мне Бургада и приведите живым, – не разжимая зубов, выдавил он.

Сыновья опрометью бросились из юрты. Раджим посмотрел на Граппа.

– Как ты смог допустить смерть моей сестры? Ты, облезлый тронг, которого я назвал побратимом! Ты трусливый помет хуранги. – Он с кулаками надвигался на Демона.

– Не кричи, вождь. – Прокс старался сохранить спокойствие, но это ему удавалось с трудом. – Ее убили, когда я отлучился по нужде. Вон, смотри. – Он показал на прореху в стене. – Убийца пришел оттуда и ждал, когда я уйду. Лучше подумай, кто желал ее смерти среди твоих соплеменников. – Прокс говорил ровно, не повышая тона. – Отдав мне свою сестру, ты кого-то очень обидел.

Раджим опустил кулаки и, смотря исподлобья на Алеша, проскрежетал:

– Я знаю кого!

Листи неверяще смотрела на ведьму. В ее чувствах бушевала буря, а в душе царило смятение.

– Где твой кинжал? – помертвевшим голосом спросила она.

– Я отдала его хвостатому, – не понимая, чего от нее хочет Листи, ответила тень. – Шаман остался без оружия и попросил меня одолжить ему кинжал. Я не могла ему отказать, – она зарделась, – он мне здорово помог в пещерах.

У Листи повлажнели глаза. С души девушки свалился тяжелый камень.

– Где эта хвостатая сволочь? Найдите и притащите его сюда. Быстро! – Ее голос подстегивал и нагонял страх.

– Он пьет вместе с племенем, – ответила Сурна, – я знаю, где он.

Ведьма быстро поднялась и направилась к выходу. Она вышла из гостевой юрты и, прячась в тени, скользнула к загону тронгов. Там она последний раз видела Жура, тот вовсю хлестал брагу вместе с двумя пастухами. У загона его не было, только на меховых шкурах храпели сторожа. Она обошла загон и услышала в кустах шорох. Взгляду девушки предстал хвост, периодически стучащий по веткам. Надо же так упиться, изумилась Сурна и раздвинула кусты. За ними лежал весь в крови, с рассеченной головой Жур. Он потерял много крови. Из его поросячьих ноздрей при дыхании с громким хлюпом выдувались кровавые пузыри. Сурна быстро полила рану зельем исцеления и насильно влила в рот остаток. Захлебываясь и давясь, Жур проглотил немного лекарства.

Листи сидела как на иголках в ожидании маленького ухажора. Она продумывала сотню казней, которым подвергнет предателя, и когда вошла Сурна, неся на руках безвольное окровавленное тело шамана, она яростно взвилась:

– Ты зачем его убила? – Сенгурка готова была растерзать подругу.

Сурна, не обращая внимания на Листи, положила Жура на шкуры.

– Я нашла его таким в кустах у загона, – спокойно ответила она.

Перед вождем стоял пьяный вдрызг демон, его поддерживали за руки с двух сторон сыновья Раджима.

– Вылейте на него воды, – приказал он. И когда кочевник немного пришел в себя, ошарашенно глядя на столпившихся соплеменников, спросил его: – Бургад, ты зачем убил мою сестру?

– Я не помню, – невпопад ответил демон. Потом взгляд его стал осмысленный, и он выкрикнул: – Я ее не убивал! Я ее любил!

– Это твой нож? – спросил Раджим, держа в руках клинок, на котором были явственно видны следы запекшейся крови. Бургад схватился за пояс, но там были только пустые ножны.

– Я не мог этого сделать, – прошептал он. – Я любил Маджиму.

Вождь посмотрел на своих сыновей, и те поняли его без слов. Они скрутили стоявшего без сил воина, подняли его над землей.

– Я не убивал ее, – раздался дикий вопль кочевника, понявшего, что хотят с ним сделать. Но братья резко опустили тело Бургада на колено отца и переломили ему спину.

– Хуман, – хмуро обратился к Граппу Раджим, – ты мне не брат. Уходите из моих земель, и, если до утра вы еще будете на Семи холмах, пеняй на себя.

Потом развернулся и тяжелой усталой походкой зашел в юрту.

Инферно. Потом

Прокс посмотрел в спину уходящего вождя. Вокруг стояли враждебно настроенные кочевники, а старший сын встретил его взгляд и провел ножом по горлу. Демон не знал значения этого жеста, но понял, что сыновья затаили на него злобу. Не вступая в перепалку, он развернулся и ушел.

В юрте столпились сенгуры и колдовали над раненым шаманом.

– А с ним-то что? – оглядывая возбужденных девушек, спросил он.

– Это его кинжалом убили Маджиму, – ответила Листик.

– Вот как! Тогда я очень хочу, чтобы он выжил. – Грапп оглядел отряд. – Собирайтесь. До захода солнца нам надо покинуть земли племени, иначе будет война. Нести этого волосатика будете по очереди.

Через час караван выступил из стойбища. Следом и немного в стороне двигался отряд всадников, возглавляемый сыновьями Раджима. Не пришедшего в себя шамана несли на носилках, которые входили в комплект палаток.

Грапп дал строгое указание своим бойцам и ведьмам к каравану близко не подходить, с краурами не общаться. Поэтому уходящий отряд растянулся. Караванщик только молча оглядел новый порядок движения, но промолчал.

Прокс шел погруженный в свои мысли. Он встретил хитрого и изощренного противника, острие атаки которого направлено на него. Неведомый убийца не проявлялся до тех пор, пока караван не прошел без потерь древесников. Значит, расчет был на то, что отряд охраны понесет потери, неизбежные при таком маршруте, но этого не случилось. И тогда неизвестный понял, что всему виной он, Прокс. Из этого следовало, что атаки повторятся.