— И как вы предполагаете осуществить передачу фрейлейн Майснер? — спросил Гросс, совершенно не смущенный последним откровением князя Грюненталя.

— Не нравится мне это, — засомневался Вертен.

Его поддержал отец Берты:

— Мне тоже. Слишком рискованно.

— Все пройдет нормально. Увидите, — заверил их Гросс.

Они сидели в кабинете Вертена, обсуждали план действий на сегодняшний вечер. Грюненталь сообщил, что Берту Майснер им передадут в Павильоне смеха в Маленькой Венеции. Так назывался район Пратера, где были воспроизведены несколько кварталов итальянского города с каналами. Князь объяснил, что поскольку парк развлечений закрыт в связи с трауром по убитой императрице, то встречу целесообразно провести там.

Он предупредил Гросса и Вертена не брать с собой оружие, иначе Тод «без колебаний покончит с подопечной».

— Надо учитывать образ мыслей Грюненталя, господа, — продолжил Гросс. — Он уверен в том, что ни я, ни Вертен не можем себе позволить расправу без суда. Достаточно вспомнить его последние слова, когда мы уходили: «Вы честные, уважаемые люди. Свято верите в законность. Сама идея самосуда приводит вас в ужас. В этом различие между нами, господа. Я не боюсь взять на себя такой грех. Потому что я князь, а вы простые граждане». Вы поняли? — Криминалист оглядел собеседников. — Быть честным и порядочным в его понимании — слабость. И сейчас на этом можно сыграть. Поскольку он не может вообразить нас коварными и достаточно храбрыми для такой затеи.

— А как быть с Тодом? — спросил Вертен.

— Он солдат, добросовестно выполняющий приказы командира. Убивать его обучили с молодых лет, больше, наверное, он ничего делать не умеет. Думаю, этот человек будет потрясен тем, что я ему сообщу. Оказывается, после стольких лет добросовестной службы князь Грюненталь решил отдать его на заклание.

— Он вам не поверит, — сказал Майснер.

— И не нужно, чтобы он мне поверил. Достаточно заронить ему в голову зерно сомнения относительно намерений хозяина. И тогда эти две гадины повернутся друг против друга.

— Слишком просто все у вас получается, Гросс, — со вздохом проговорил Вертен. — Мы не должны забывать, что на карту поставлена жизнь Берты.

— Именно к этому я и клоню, Вертен. — Гросс вопросительно вскинул брови. — Вы что, серьезно верите, что все мы, включая и ее, после сегодняшнего разговора будем целы? Что князь сдержит свое обещание? Нет. Он подождет, пока пыль уляжется, а затем его приспешники примутся уничтожать нас одного за другим. Вы хотите провести остаток жизни в ожидании этого?

Вертен устало откинулся на спинку кресла. Гросс был прав. Этот человек способен на все. Достаточно было один раз взглянуть в его черную душу.

Затем он вдруг вспомнил.

— Гросс, а ведь князь не ответил на мой вопрос.

— Не ответил, — согласился криминалист, не удосужившись спросить — на какой.

— Знал ли император об убийстве своей супруги и обо всем остальном?

— Вы могли бы поставить вопрос жестче, Вертен. Не по его ли приказу действовали убийцы? Так вот, на этот вопрос Грюненталь вам ответил. Он организовывал все эти убийства, и только он за них ответственен.

— Но?..

— Да поймите же вы наконец — императору совсем не обязательно было обо всем этом знать. Грюненталь сосредоточил в своих руках такую власть, что вполне способен действовать самостоятельно. Тем более что он убежден, что все делал на благо империи. Сегодня он вам сам это сказал. Так что прочь сомнения.

— Я тоже искренне сомневаюсь, что все эти преступления совершались с ведома Франца Иосифа, — произнес Майснер. — Помимо того, что он император, Франц Иосиф еще и человек. Он любил свою жену, это очевидно. И преподнес ей самый драгоценный дар, какой возможен в браке, полную свободу. Но это не имеет отношения к делу. Я согласен с вами, Гросс. С Грюненталем нужно покончить. Человек с такой извращенной моралью никогда не станет держать слово.

Гросс помолчал, затем посмотрел на Вертена:

— Как вы?

Тот наконец кивнул:

— Я тоже согласен.

— Хорошо. — Гросс сжал ладони. — Тогда давайте пригласим Климта и окончательно решим, как будем действовать.

Они пришли туда пораньше. Гросс хотел получше ознакомиться с расположением этой части парка. В Маленькой Венеции (ее еще называли «Венеция в Вене») никто из них до сих пор не бывал.

Над входами во все павильоны висели черные траурные флаги. В парке аттракционов ни души. Обычно тут народу было — не протолкнешься. Выходящих после циркового представления горожан завлекали прогулкой по таинственному гроту, где из углов внезапно выпрыгивали демоны, дальше их ждал следующий аттракцион, тоже интересный. Надо ли говорить о пивных и кафе? Они всегда были переполнены.

Гросс и Вертен перешли по мостику искусственный канал, миновали колесо обозрения и подошли к месту встречи, назначенному князем Грюненталем.

Маленькая Венеция Вертена впечатлила. Ему казалось, что он стоит на набережной венецианского Гранд-канала. Тут все было воспроизведено до малейших деталей. Каналы, протяженностью больше километра, и окружающие их здания, фасады которых были тщательно скопированы с венецианских, казалось, стоят тут сотни лет, а не три года. Ведь Маленькую Венецию построили только в 1895 году. Причем строителям каким-то образом удалось добиться запаха «гнилостной свежести» воды, как в настоящей Венеции.

Они остановились у Павильона смеха. Им было предписано не входить, ждать Грюненталя на набережной. Рядом покачивалась гондола, периодически постукивая о стенку. На носу там лежал смятый кусок брезента.

Они пришли одни, как предписывалось. Без оружия.

Над ними нависало огромное колесо обозрения, построенное к золотому юбилею Франца Иосифа. Вертен знал, что его открытие ознаменовалось весьма неприятным событием. Накануне на одной из тридцати кабинок повесилась некая Мария Киндль, якобы в знак протеста против тяжелого положения рабочих в Австрии. Сейчас там было тихо, как и на остальных аттракционах. В небе висела огромная луна. Дул изрядный ветерок, поэтому луну то и дело загораживали проносящиеся облака.

В кустах что-то зашуршало. Вертен резко развернулся и увидел кота, крадущегося вдоль дорожки. Порыв ветра заставил адвоката поежиться. Он чувствовал себя одиноким и беззащитным на этом открытом пространстве безлюдного Пратера. Но Гросс, кажется, присутствия духа не утратил. Выпятив грудь, он спокойно прохаживался вдоль канала туда-сюда.

Спустя час Вертен начал подозревать неладное.

— Они не придут.

— Чепуха, — прошептал Гросс. — Нас просто проверяют. Наблюдают из укрытия, не появится ли кто еще тут.

— Но наши уже здесь, Гросс.