– Шутишь.

– Нет. Голос женский.

– Его подставили, Роланд.

– Неужели, мистер Холмс? Шерше ля фам. Короче, любопытной новостью это преступление не стало. Подумаешь, еще одно убийство в сомнительном квартале. Правда, близкое соседство с кампусом добавило ему пикантности.

– Ты проверил эту связь? – спросил Майрон.

– Какую?

– С Колумбийским университетом. Значительная часть студенческих движений в шестидесятые вышла именно оттуда. Наверное, там еще остались сочувствующие. И кто-нибудь из них помогал Лиз Горман.

Димонте испустил театральный вздох:

– Болитар, ты считаешь всех копов идиотами?

– Нет.

– По-твоему, ты единственный, кому это могло прийти в голову?

– Ну, – протянул Майрон, – меня часто называли способным парнем.

– Но не в сегодняшних спортивных сводках.

– Так что ты узнал?

– Она снимала квартиру у одного чокнутого красного фаната-радикала, так называемого профессора Сидни Баумана.

– Ты сама терпимость, Роланд.

– Наверное, слишком часто посещал собрания Американского союза.[19]Короче, этот парень не сказал ни слова. Объявил, что просто сдавал квартиру Горман и получал плату наличными. Понятно, что врет. Федералы пытались его «поджарить», но тот собрал целую команду каких-то хлюпиков, либералов-адвокатов, которые подняли жуткий вой. Они называют нас не иначе как свиньями и бандой фашистов.

– Кстати, это не комплимент, Роланд. На тот случай, если ты не знал.

– Спасибо, что просветил. Я посадил ему на хвост Крински, однако толку никакого. Бауман – хитрая лиса. Он догадался, что мы за ним следим.

– Что у вас на него есть?

– Он в разводе. Детей нет. Обучает студентов какой-то экзистенциальной чепухе. Крински говорит, Бауман проводит большую часть времени, помогая бездомным. Это у него что-то вроде ежедневной прогулки – поболтаться с бомжами и бродягами в парках и на улицах. Я же говорю, чокнутый.

Уиндзор без стука вошел в комнату. Он направился в дальний угол и открыл шкаф с зеркальной дверцей. Внимательно осмотрел свою прическу. Поправил волосы, хотя каждая прядь лежала идеально. Расставил ноги и пригнулся, как игрок в гольф, взявший воображаемую клюшку. Он начал делать медленный замах, глядя на себя в зеркало и следя за тем, чтобы правая рука была прямой, а зажим – не слишком жестким. Уиндзор делал это постоянно, иногда останавливаясь прямо посреди улицы у витрины магазина. Болитар полагал, что это аристократический вариант культуриста, напрягающего мышцы каждый раз, когда видит собственное отражение. Его это жутко раздражало.

– Что-нибудь еще, Роланд?

– Нет. А у тебя?

– Пока нет. Я тебе перезвоню.

– Жду с нетерпением, Хэтч, – хмыкнул Димонте. – Знаешь что? Крински так молод, что даже не слышал про всю эту историю. Грустно, правда?

– Ох уж эта молодежь, – посетовал Майрон. – Никакой культуры.

Он повесил трубку. Уиндзор продолжал изучать себя в зеркале.

– Сообщи мне новости, – попросил он.

Майрон рассказал. Когда он закончил, Уиндзор заметил:

– Эта Фиона из «Плейбоя». Думаю, она хороший кандидат для личной встречи с Уиндзором Хорном Локвудом-третьим.

– Ага, – буркнул Майрон. – Может, сначала расскажешь мне о другой личной встрече Уиндзора Хорна Локвуда-третьего, с мисс Пробой?

Приятель нахмурился, перехватив в руках невидимую клюшку.

– Она не слишком разговорчива, – заметил он. – Пришлось применить особый подход.

Локвуд поведал об их беседе. Майрон покачал головой:

– Значит, ты за ней следил?

– Да.

– И что?

– Ничего особенного. После игры она поехала к Терри. Осталась там на ночь. Никаких важных звонков от них не поступало. Либо мне не удалось ее встряхнуть, либо она ничего не знает.

– Либо, – добавил Майрон, – она догадалась, что ты за ней следишь.

Уиндзор опять нахмурился. То ли ему не понравилось замечание Болитара, то ли он нашел какую-то погрешность в своем замахе. Скорее всего второе. Локвуд отвернулся от зеркала и взглянул на стол Майрона.

– Это «Бригада Ворона»?

– Да. Один из них похож на тебя. – Майрон указал на Коула Уайтмана.

Уиндзор внимательно изучил снимок.

– Смазливый малый, но ему не хватает чувства стиля, а главное – моей неподражаемой и неотразимой красоты.

– Не говоря уже о твоей скромности.

Локвуд отложил фото:

– Вот именно.

Майрон снова взглянул на фотографию. Он вспомнил слова Димонте про ежедневную прогулку Сидни Баумана. Неожиданно его осенило. По спине прошел озноб. Мысленно он изменил черты Коула, сделав ему воображаемую пластическую операцию и состарив на двадцать лет. Портрет получился не совсем точным, но близким к оригиналу.

Лиз Горман пыталась скрыться, изменив свои главные приметы. Почему бы и Уайтману не сделать то же самое? Он поднял голову и произнес:

– Кажется, я знаю, где искать Коула Уайтмана.

Гектор не обрадовался, снова увидев Майрона в закусочной «У парка».

– Нам удалось вычислить сообщника Салли, – сказал Болитар.

Хозяин молча продолжал вытирать прилавок тряпкой.

– Его зовут Норман Лавенстайн. Вы его знаете?

Гектор покачал головой.

– Это местный бродяга. Околачивается у вас на заднем дворе и звонит по платному телефону.

Владелец закусочной отложил тряпку:

– Думаете, я пускаю бездомных в кухню? И у нас нет заднего двора. Сами посмотрите.

Майрон был готов к такому ответу.

– Он сидел за стойкой, когда я к вам заглянул, – напомнил Болитар. – Небритый. Длинные черные волосы. В дырявом пальто.

Гектор кивнул и стал надраивать прилавок.

– Я понял, про кого вы говорите. Черные кеды?

– Точно.

– Он часто сюда приходит. Но я не знаю, как его зовут.

– Вы не помните, он когда-нибудь общался с Салли?

Гектор пожал плечами:

– Вероятно. Когда она его обслуживала.

– А когда он был здесь в последний раз?

– Я не видел его с того самого дня, как вы тут появились.