— Кто бы говорил! — парировал Мэндрейк. — Что-то я не припоминаю, чтобы ваше Сопротивление стеснялось применять силу, когда считало нужным. Сколько всего было жертв? Несколько человек погибло, ещё больше покалечено, а уж…

— Это совсем другое дело! Мы сражались за идеалы…

— Так и я тоже! Однако… — Он перевел дух. — Хорошо. Признаю. Я сейчас был неучтив.

Волшебник взмахнул рукой, произнёс приказ удалиться. Угрожающая тень растаяла в темноте.

— Вот. Теперь вы можете говорить без страха.

Китти взглянула на него в упор.

— Я и так не боюсь.

Мэндрейк пожал плечами. Он оглянулся назад, на закрытую дверь трактира, посмотрел в сторону улицы. Там, в «Лягушке», он выглядел чрезвычайно властным и уверенным, а тут вдруг как будто растерялся, не зная, что сказать.

— Ну? — осведомилась Китти. — Что полагается делать, когда арестовываешь человека? Немножко его попытать? Избить? Что дальше?

Вздох.

— Я вас не арестовывал. По крайней мере, я не уверен, что это необходимо.

— Так я могу идти?

— Госпожа Джонс, — рявкнул он, — я здесь как частное лицо, а не как член правительства, но если вы немедленно не прекратите паясничать, я буду вынужден вести себя иначе. Официально вы покойница. Вчера мне сообщили, что вы живы. Я хотел в этом убедиться.

Глаза Китти сузились.

— Кто вам сказал, что я здесь? Демон?

— Нет. Это не важно.

Тут до неё дошло.

— А-а, Ник Дру!

— Я же говорю, это не важно. Вас не должно удивлять, что я решил отыскать вас, — вы скрылись от правосудия, вы член Сопротивления…

— Меня это не удивляет, — ответила Китти. — Что меня удивляет — так это почему вы до сих пор не перерезали мне глотку.

— Я же министр, а не убийца! — вскричал волшебник с неподдельным возмущением. — Я помогаю защищать наш народ от… от таких террористов, как вы и ваши дружки!

— Ну да, потому что вашими заботами народу, кроме нас, совершенно ничего не угрожает! — ехидно ответила Китти. — Половина наших молодых людей гибнет в Америке, полиция на улицах может схватить и избить кого угодно, а на всякого, кто осмелится протестовать, набрасываются демоны, а в пригородах кишат враги и шпионы… То-то весело и беззаботно нам живется!

— Если бы не мы, всё было бы гораздо, гораздо хуже! — Мэндрейк сорвался на визг. Он сделал над собой усилие и продолжал гораздо тише и вкрадчивее: — Мы используем свою власть, чтобы править ко всеобщему благу. Простолюдины нуждаются в руководстве. Да, конечно, сейчас наша страна переживает не лучшие времена, но…

— Ваша власть держится на рабстве! Как это может быть во благо кому-то?

Волшебник, похоже, был неподдельно шокирован.

— Мы не держим в рабстве людей! — сказал он. — Только демонов.

— А демонов в рабстве держать можно? По-моему, так нет. И на всем, что бы вы ни делали, лежит печать этого зла.

— Неправда… — ответил Мэндрейк неуверенным тоном.

— Правда-правда! И думаю, что вы это понимаете. — Китти нахмурилась, глядя на него. — Зачем вы сюда явились? Что вам надо? Сопротивление уже много лет как мертво.

Мэндрейк прокашлялся.

— Мне сказали… — Он плотнее закутался в плащ, бросил взгляд на реку. — Мне сказали, что вы спасли меня от голема. Что вы рисковали жизнью, чтобы спасти меня.

Он взглянул на неё. Лицо Китти оставалось бесстрастным.

— Мне также сказали, что вы погибли из-за этого. И вот теперь я узнал, что вы живы. Ну и я… естественно, мне захотелось узнать, как всё было на самом деле.

Китти набычилась.

— Что вас интересует, подробности? Да, я вас спасла. Должно быть, я была не в себе. Я не дала голему раздавить вашу несчастную башку, словно дыню. А потом сбежала. Больше и рассказывать нечего.

Она смотрела на него в упор. Он ответил ей таким же взглядом. При искусственном освещении его лицо выглядело бледным и жестким. Между ними сыпались капли дождя.

Мэндрейк кашлянул.

— Да, подробности тоже. Спасибо. Но вообще-то меня интересовали не столько подробности — мне, скорее, было вроде как любопытно: зачем?

Он сунул руки в карманы.

— Не знаю зачем, — сказала Китти. — Правда не знаю.

— Наденьте пальто, — сказал он. — Промокнете.

— А вам не всё равно?

Но пальто она всё-таки надела.

Мэндрейк смотрел, как девушка путается в рукавах. Когда она наконец управилась с пуговицами, он снова откашлялся.

— Ну, что бы вами ни двигало, — начал он, — полагаю, мне следует…

— Не надо, — сказала Китти. — Не надо. Я не хочу этого слышать. От вас — не хочу.

Он нахмурился.

— Но…

— Я это сделала не подумав, и, если уж хотите знать всю правду, я об этом с тех пор всё время жалела — жалела каждый раз, как видела на улицах ваши жуткие лживые листовки или проходила мимо подмостков, на которых нанятые вами актеры лгали по вашей указке. Так что не надо меня благодарить, мистер Мэндрейк.

Девушка передернула плечами: дождь все усиливался.

— Если уж вам непременно надо кого-нибудь поблагодарить, скажите спасибо Бартимеусу. Это ведь по его наущению я вас спасла.

Даже в темноте было видно, как он удивился. Весь напрягся, вытянулся, голос сделался неровным.

— По его наущению? Извините, но в это мне поверить трудно.

— Почему? Потому что он демон? Ну да, знаю. Это все ни в какие ворота не лезет. Но именно он объяснил мне, как остановить голема, именно он окликнул меня, когда я уже была готова сбежать. Если бы не он, вас бы уже не было в живых. Но пусть это вас не тревожит. Ведь он всего лишь раб!

Некоторое время волшебник молчал. Потом сказал:

— Я как раз собирался спросить вас о Бартимеусе. Почему-то он к вам неравнодушен. С чего бы это?

Китти расхохоталась от души.

— Неравнодушен? Он? Вот уж нет!

— Нет? Тогда отчего же он сказал мне, что вы погибли? Он сказал, что вас убил голем. Оттого я, собственно, и не разыскивал вас все эти годы.

— Он так сказал? Я не знала…

Китти посмотрела вдаль, на чёрную реку.

— Ну, — сказала она, — возможно, потому, что я отнеслась к нему с уважением! Возможно, потому, что я не порабощала его, возможно, потому, что я не пыталась удерживать его на службе год за годом, без передышки, до тех пор, пока его сущность не истончилась до предела!

Тут Китти прикусила губу и взглянула на волшебника. Его глаза были скрыты полоской тени.