Анна взбежала на верхнюю площадку сторожевой башни.

— Никого нет! — крикнула она оттуда. — Дорога безлюдна!

Младшая сестра тяжело вздохнула и направилась туда, где ее ждал грозный муж.

— Почему он в крови? — спросил Синяя Борода, рассматривая ключ. — Вы входили в маленькую комнату, — добавил он с дьявольской улыбкой. — Вы входили туда… Что ж, сударыня, теперь вы там и останетесь. Навсегда. В приятном обществе, не правда ли?

Молодая женщина, рыдая, бросилась ему в ноги. Ее слезы могли бы, наверное, тронуть и камень, но сердце злодея было тверже камня.

— Позвольте мне хоть помолиться перед смертью! — взмолилась она.

— Хорошо, — согласился Синяя Борода. — Я дарю вам еще семь минут жизни. Поторопитесь.

Бедняжка побежала в башню и, выглянув в амбразуру, окликнула сестру.

— Пока никого нет! — ответила та. — Вон клубы пыли на дороге!.. Нет, это стадо овец…

— Время пришло! — послышался голос Синей Бороды. — Готовьтесь, сударыня!

— Едут! — донеслось с верхней площадки башни. — Они едут!

И она отчаянно замахала руками, стараясь дать понять братьям, что она не просто приветствует их, а взывает о помощи.

Они поняли, чего от них ждут, и пришпорили своих коней. Вот они уже проскакали по грохочущему подъемному мосту, вот они вихрем ворвались во внутренний двор замка… А Синяя Борода уже приближался к своей седьмой жене, поигрывая огромным мясницким ножом.

Она попыталась было увернуться от него, но злодей загнал ее в угол, затем схватил за волосы и откинул ей голову назад, готовясь полоснуть по шее отточенным лезвием…

В этот момент Анна бросилась на него и повисла сзади, как борзая на медведе во время охоты. Синяя Борода, взревев, отшвырнул ее в сторону, но тут перед ним выросли два королевских мушкетера с обнаженными шпагами в руках. Он попытался было прикрыться полубесчувственным телом жены, как щитом, но клинок старшего из братьев успел пробить ему горло…

Молодая вдова унаследовала все богатства Синей Бороды. Она дала приданое старшей сестре, и та вскоре обвенчалась с полковником королевской армии, каждому из братьев она помогла добиться продвижения по службе, а сама через некоторое время вышла замуж за достойного человека, который навсегда избавил ее от пережитых ужасов положения седьмой жены Синей Бороды.

Когда затихли уже ставшие традиционными аплодисменты в честь рассказчика и победившей справедливости, Анжелика задумчиво проговорила:

— Мне кажется, мсье Перро, эту историю следовало бы издать, чтобы ее читали наши правнуки и учились на наших, а не на собственных ошибках…

— А эти слова напечатать на первой странице в виде предисловия! — подхватила Луиза.

— Мы, к сожалению, слишком редко и неохотно учимся на ошибках наших предков, — продолжила она, — вместо того, чтобы с благодарностью пользоваться этим драгоценным наследством.

Так всегда говорил старый рыцарь, дедушка, поучая внуков, моих старших братьев. Я тогда, в детстве, понимала далеко не все из его слов, но со временем мне открылись заложенные в них простые и вечные истины… Дедушка любил повторять, что весы должны быть одинаковыми для всех, иначе мы никогда не поймем разницу между добром и злом.

При этом, добавила Луиза, он рассказывал нам, детям, одну историю из времен Древнего Рима, когда после изгнания преступного царя Тарквиния Гордого настала новая эра, эра республики, которой вместо царя стали управлять двое избранных народом консулов: Брут и Коллатин.

Тарквиний, не желая мириться с таким положением вещей, послал в Рим делегацию, которая официально заявила в сенате, что изгнанный царь отказывается от престола и не таит зла на тех, кто его изгнал. Единственная просьба бывшего монарха — вернуть ему личное имущество. Сенат принимает решение удовлетворить эту просьбу, однако посланцы всячески затягивают переговоры, чтобы выиграть время, необходимое для организации заговора против республики.

И это им удалось. К заговору примкнула часть сенаторов, а кроме того, в числе заговорщиков оказались двое сыновей консула Брута и двое племянников консула Коллатина. Таким образом возникла странная ситуация, когда верховная власть республики оказалась связанной кровными узами с теми, кто замыслил ее ликвидировать.

Счастливый случай помог подавить мятеж в самом зародыше. Схваченные мятежники предстают перед народным собранием. Из сострадания к Бруту принимается решение ограничиться изгнанием из Рима его сыновей-заговорщиков.

Брут, будто не слыша этого вердикта, обращается к сыновьям:

— Тит! Валерий! Почему вы не отвечаете на обвинения?

Сыновья молчат.

Повторив трижды свой вопрос, Брут обращается к ликторам:

— Действуйте как надлежит!

Исполнители судебных вердиктов, не обращая внимания на крики ужаса, которые издает сердобольная толпа, хватают юношей, срывают с них одежду, секут розгами и рубят головы.

Коллатин пытается выгородить своих племянников, но его лишают за это консульского звания, а все изменники независимо от их связей и положения приговариваются к смерти.

Как говорил мой дедушка, закончила Луиза свой рассказ, наказывается не сын, брат или сосед, а измена, предательство, вероломство, так что пожалеть при таких обстоятельствах сына — значит пожалеть зло, совершить то, что является еще большим злом…

Когда смолкли аплодисменты, Арамис, глядя на Луизу, задумчиво проговорил:

— Как все же обманчива внешность…

— А разве Жанна д’Арк имела какое-то сходство с Гераклом? — насмешливо поинтересовалась Катрин.

— История, которую я намерен поведать столь высокому собранию, — проговорил де Грие, — произошла сравнительно недавно, лет пять назад, в Париже…

На Медвежьей улице до последнего времени проживала в небольшом двухэтажном доме мадам Маржолен, вдова главы цеха кондитеров, женщина набожная и добродетельная. Она регулярно посещала богослужения в церкви Сен-Ле и делала довольно значительные пожертвования, если рассматривать их в соотношении к ее не такому уж большому состоянию.

Отправляясь в тот день к вечерне, вдова, естественно, не подозревала, что на чердаке ее дома находится человек, проникший туда с весьма и весьма недобрыми намерениями. Он мог бы в отсутствие хозяйки пошарить по ее шкафам и сундукам в поисках добычи, тем более что ему было хорошо известно расположение всех комнат в доме. Но ему было известно еще и то, что на первом этаже находится прислуга, а потому он, не желая открывать свое присутствие шумом взлома замков, счел за лучшее подождать возвращения хозяйки, а с нею и ключей, и ночного времени, когда все вероятные свидетели улягутся спать.

Вдова возвратилась с вечерни и вскоре легла спать.