– То место, куда мы едем…, оно далеко отсюда? И вернусь ли я?

– Совсем близко. Но будьте поосторожнее. Опасайтесь…

Опасаться? Чего?!

Машина подскакивала и тряслась на промерзлых ухабах. Наконец они подъехали, как показалось, Дейне, к маленькому вокзалу. На платформе переминались с десяток закутанных до ушей охранников в тулупах. При виде Дейны они плотоядно заулыбались. Один показал на Дейну и присвистнул:

– Ну и везучий же ты, черт! Такую красотку подцепил!

Дейна непонимающе подняла брови. Жданов что-то ответил, и охранники загоготали.

Дейна решила, что лучше не спрашивать, о чем они говорили.

Подошел поезд, состоявший из электровоза и двух вагонов. Жданов поднялся по ступенькам, увлекая за собой окончательно сбитую с толку Дейну.

Куда может идти поезд в этой безрадостной белой тундре?

Ко всему прочему, в поезде не топили, и, похоже, здесь было холоднее, чем на улице.

Поезд тронулся, и через несколько минут они оказались в ярко освещенном туннеле, пробитом в самом сердце горы. Дейна с ужасом взирала на мелькавшие в окне скалы, не в силах отделаться от ощущения, что внезапно оказалась в каком-то безумном сюрреалистическом кошмаре.

– Простите, – обратилась она к Жданову, – куда мы все-таки едем?

Поезд дернулся и замер.

– Уже на месте.

Они сошли с поезда и направились к облицованному цементом зданию странной формы, стоявшему в сотне ярдов и окруженному двумя рядами колючей проволоки, перед которыми выхаживали вооруженные солдаты. При виде Дейны и Жданова они вытянулись и отдали честь.

– Возьмите меня за руку, поцелуйте да смейтесь погромче, – шепотом приказал Жданов.

Джефф ни за что не поверит, что я способна на такое!

Дейна бросилась на шею Александру, чмокнула в щеку и натужно расхохоталась.

Ворота разъехались, и они, держась за руки, проникли внутрь. Солдаты с завистью глазели вслед важному гостю и его смазливой шлюшке.

Дейна никак не ожидала, что непонятное строение окажется чем-то вроде лифтовой установки, уходившей глубоко под землю. Они ступили в лифт, и двери с шумом захлопнулись.

Как только кабина тронулась, Дейна спросила:

– Куда мы спускаемся?

– Под гору.

– Так низко? – нервно пробормотала она.

– На шестьсот футов под землю. Дейна недоверчиво покачала головой.

– Шестьсот футов? Почему? Что там находится?

– Увидишь.

Вскоре кабина замедлила ход, остановилась, и дверь разошлась.

– Прибыли, мисс Эванс, – объявил Жданов.

Только вот куда?!

Они вышли и не успели сделать двух шагов, как потрясенная Дейна застыла. Каким-то образом они оказались на улице современного города, с ярко освещенными витринами и вывесками ресторанов и магазинов. По тротуарам гуляли пешеходы, и Дейна вдруг сообразила, что никто не носит пальто. Да и ей становилось жарко.

– Над нами в самом деле гора?

– Даю слово.

– Но… – растерянно озиралась Дейна, – я ничего не понимаю. Что это за место?

– Я же говорил. Красноярск-26.

– Что-то вроде бомбоубежища?

– Совсем наоборот, – загадочно протянул Жданов. Дейна снова вытаращилась на ухоженные красивые здания.

– В таком случае, мистер Жданов, для чего предназначается это место?

– Лучше бы вам этого не знать, – жестко отрезал тот, – но я все-таки скажу. Только смотрите, как бы не было хуже!

Тревога кольнула Дейну.

– Вы что-нибудь знаете о плутонии?

– Не слишком много. Радиоактивный элемент… Больше, пожалуй, ничего.

– Плутоний идет на топливо для ядерных боеголовок. Это основной элемент атомного оружия. Для этого и создан Красноярск-26. Чтобы производить очищенный плутоний. Здесь живут и работают сто тысяч ученых, инженеров и техников. Вначале снабжение было идеальным. Лучшие продукты, одежда и жилье. Но их набирали сюда с одним условием.

– С каким?

– Что они никогда не покинут пределы города.

– То есть…

– Они не имеют права показываться наверху. Друзьям и родственникам из других городов запрещено их навещать. Они полностью изолированы от всего мира.

Дейна смотрела на идущих навстречу людей и не верила глазам. Этого просто быть не может.

– И где же производится плутоний?

– Я покажу вам.

Громко звеня, к остановке подъехал трамвай.

– Садимся.

Жданов прыгнул на подножку. За ним поднялась Дейна. Проехав по оживленным улицам г трамвай оказался в лабиринте тускло освещенных туннелей. Дейна не переставала изумляться невероятному труду, вложенному в строительство города.

Через несколько минут огни загорелись ярче, и трамвай остановился. Они оказались у входа в большую светлую лабораторию.

– Здесь мы выходим.

Дейна ошарашенно осматривалась. В необъятной пещере располагалось три гигантских реактора. Два, очевидно, успели заглушить, но третий работал. Вокруг суетилась целая команда техников.

– Здесь можно производить достаточно плутония, чтобы каждые три дня выдавать по атомной бомбе, – сообщил Жданов. – Даже один из этой троицы дает полтонны плутония в год – достаточно для сотни бомб. Те запасы, что хранятся в соседней комнате, оцениваются в целое состояние.

– Но в таком случае почему работа не прекращается? – недоумевала Дейна.

– У вашего писателя Джозефа Келлера есть такой роман «Уловка-22», не читали? Заглушить реактор невозможно, потому что он снабжает энергией город. Если остановить его, не будет ни тепла, ни света, и люди быстро превратятся в ледяные статуи.

– Ужасно! – охнула Дейна. – Если…

– Подождите. Это еще не все. Ситуация выходит из-под контроля. Из-за состояния российской экономики не находится денег, чтобы платить обитателям Красноярс-ка-26. Им не выдавали жалованья несколько месяцев. Уютные дома ветшают, и нет средств на ремонт. Все льготы и привилегии ушли в прошлое. Люди на грани отчаяния. Видите, какой печальный парадокс? Плутоний, лежащий здесь, стоит немыслимые миллиарды долларов, а люди, производящие его, не имеют гроша ломаного и почти голодают.

– И вы считаете, что они способны продавать плутоний в другие страны? Жданов кивнул.

– Еще до того, как Уинтроп стал послом в России, приятели рассказали ему о Красноярске-26 и спросили, сумеет ли он договориться. Потолковав с несколькими здешними учеными, не без основания считавшими, что страна и правительство их предали, Уинтроп с радостью согласился. Но задачка попалась сложная, и пришлось ждать, пока все сойдется. Он тогда словно рехнулся. Только твердил: «Все детали головоломки наконец сошлись».