Но халдей вел себя так, словно увидел постоянную посетительницу, оставляющую после трапезы немереные чаевые. Ретироваться показалось неприличным, а мужчина начал кланяться, приговаривая:

– У нас новый повар, прямо из Италии, эксклюзивный специалист. Сюда, сюда, в креслице. Разрешите, постелю салфеточку на коленочки?.. Вот меню, желаете апперитивчик? Свежевыжатый сок? Имеем все: апельсин, грейпфрут, яблоко, манго, ананас, морковь, сельдерей…

От его болтовни и суетливости у меня закружилась голова.

– Можно воды? – попросила я.

– Минеральной?

– Да.

– С газом?

– Без.

– А какой именно?

– Несите любую.

– Но как же?!

– На ваш вкус.

– О-о-о, спасибо за доверие, – восхитился официант. – Аква очень хороша с лимоном…

– Давайте акву, – согласилась я.

– Великолепный выбор, – закивал подавальщик, – пока меню изучаете, приготовим водичку.

И он резко повернулся и исчез с такой скоростью, словно провалился сквозь пол, я осталась наедине с кожаной папочкой. Рука осторожно открыла переплет, глаза побежали по строчкам. "Салат «Котэ», «Тар-тар из сомона», «Бижу мальтийского болона». Матерь божья, на каком языке сделаны записи? Вроде по-русски, но ничего не понятно. Если с салатом еще можно разобраться, то кто такой мальтийский болон? Если он является мужем мальтийской болонки, то, наверное, следует бежать прочь из пафосного заведения!

Послышалось позвякиванье, я повернула голову и увидела официанта, который в сопровождении двух коллег приближался к моему столику. По телу пробежал озноб, я невольно вздрогнула.

– Ваша вода, – объявил официант, – прошу!

Один из вновь прибывших лакеев поставил на стол бутылку, развернув ее этикеткой ко мне.

– Аква! – оповестил уже знакомый прислужник. – Одобряете?

Окончательно растерявшись, я кивнула.

– Антон, – тоном глашатая, возвещающего о смерти короля, воскликнул распорядитель церемонии, – открывайте.

Рука в белой перчатке ловко сдернула пробку.

– Готово, Семен Михайлович, – отрапортовал Антон.

– Олег, наполняйте бокал.

Еще одна ладонь, на этот раз затянутая в ткань цвета кофе с молоком, наклонила стеклянную емкость.

– Антон, лимон! Олег, подайте бокал. Прошу вас, пейте!

Абсолютно выбитая из колеи наблюдением за «водной церемонией», я отхлебнула прозрачную жидкость.

Честно говоря, глядя на процедуру, я ожидала ощутить на языке нечто невероятное, нектар, амброзию. Но в стакане оказалась самая обычная, чуть кислая от лимона вода, она ничем не отличалась от той, которую я покупаю в палатке у дома.

– И как? – склонил голову набок Семен Михайлович. – Не слишком холодная?

– Замечательно!

– Может, недостаточно лимона?

– Спасибо, в самый раз.

– Нет ли лишнего запаха?

– Все идеально, – заверила я главного официанта.

Семен Михайлович слегка расслабился.

– Что пожелаете на завтрак? – спросил он угодливо.

Я порыскала глазами по меню и, о радость, натолкнулась на отлично знакомое слово. Палец ткнул в строчку.

– Это!

– Глазунья по-гончаровски! Великолепный выбор!

Рваную яичницу наш шеф готовит вдохновенно.

– Какую? – вытаращила я глаза.

– Рваную, – повторил Семен Михайлович.

«Ее у кого-то вырвали?» – чуть было не спросила я, а официант методично продолжал:

– Это рецепт великого писателя Ивана Гончарова. Яйца взбалтываются с небольшим количеством муки, соли и сахара, потом смесь выливается на специальную сковородку и доводится до готовности. Затем повар разрывает болтунью на части, снова складывает на тарелке в целое, украшает сверху вареньем по вашему вкусу, лично я осмелюсь порекомендовать черешневое, и.., приятного аппетита!

– Но зачем яичницу раздирать на части? – удивилась я.

В глазах Семена Михайловича взметнулось беспокойство.

– Право, – забормотал он, – вы первая, кому пришел в голову подобный вопрос.., ну.., рецепт великого писателя Ивана Гончарова. Яйца взбалтываются…

Сообразив, что сейчас вновь услышу про муку, соль, сахар и варенье, я быстро прервала официанта:

– Тогда «Бижу мальтийского болона»

Семен Михайлович слегка покраснел и, понизив тон, сообщил:

– Не советую. В это время года мальтийский болон еще не набрал сочности.

– Ага, – протянула я.

– И цвет Бижу не будет нужным.

– Ага!

– Вместо белого – розовый! Правда, ужасно?

– Отвратительно, – подхватила я, – розовое Бижу – это нонсенс.

– К тому же мальтийский болон всегда слегка жестковат.

– Понятно.

– Мы его, правда, маринуем в соке древесной черницы!

– Вот как!

– Но для настоящего маринада не хватает шишек.

– – Шишек?

– Ну да, плодов островного Гуго, они созревают в сентябре. Нет, мальтийского болона категорически не советую. Лучше обратите внимание на творог по-нероновски.

– По-каковски? – вырвалось из меня.

Семен Михайлович откашлялся, выставил вперед ногу и начал новый монолог:

– Великий император Нерон обожал творог. Рецепт пришел к нам из глубины веков. Значит, так, берем панхель, фружутовое масло, семена тычки, зелень рамиса и, естественно, творог. Все смешиваем, растираем, заворачиваем в лист скряки, замораживаем, отмораживаем, варим, потом запекаем, посыпаем тертым мисуном и… приятного аппетита. Желаете попробовать?

– Нет, нет, спасибо, у меня.., э.., аллергия на мисун.

– Какая жалость! – с подлинным состраданием в голосе воскликнул официант.

– Ерунда, – отмахнулась я, – выпью сейчас водички и побегу.

На лицо Семена Михайловича наполз ужас.

– Отпустить посетительницу голодной! Возьмите пашот с гренками! Очень легкая еда, такая не отяжелит желудок!

Я ощутила невероятное облегчение, наконец-то слышу два знакомых слова: паштет и гренки.

– Несите.

– Не успеете вздохнуть, как завтрак поспеет, – потер руки Семен Михайлович и хлопнул в ладоши.

Поднялась суета, Антон порысил на кухню, Олег бросился накрывать на стол. Передо мной появились приборы, четыре чайные ложки, столько же ножей, солонка, перечница, баночка с неизвестной сушеной травой, бутылочки с оливковым маслом и уксусом. Я сидела, замерев, словно кролик в гостях у кобры. Наконец материализовался Антон с подносом.