Сразу так тепло стало, так комфортно. Просто кайф! Все же Фауст знал, куда меня приглашать. Интересно, это всего-навсего птичий инстинкт гнездования или все же намек? Да и роза сегодняшняя. Все улики, конечно, указывают на гремлина, но так хочется, чтобы это все-таки был феникс. Ну ничего, как обратится, сама у него спрошу.

В общем, я заметно расслабилась, и так в сон сразу потянуло. Широко зевнула и, подложив под голову ладошку, стала потихоньку засыпать. Феникс переместился чуть ближе, и теперь я чувствовала еще и ласковое прикосновение его большого крыла. Сонная нега опутала сознание, и я почти уже окончательно унеслась в страну грез, как тишину ночи вдруг нарушило громкое жужжание. Я тут же испуганно подскочила на своей лежанке. Подумала было, что это птица Рох явилась по наши души, но вскоре сознание прояснилось, и я прикинула, что жужжать ни одна птица не умеет. А стало быть, по наши души явилось какое-то крылатое насекомое. Причем крайне крупное, раз звучит как пятитонный вертолет. И, по всей видимости, «посадочной площадкой» этого самого «вертолета» должно было стать наше гнездо!

Нет, ну вот всем оно надо! Что ж такое! В конце концов, мы его первые заняли.

Я нащупала в темноте какую-то корягу, дернула ее и стала вслепую отмахиваться от назойливого жука. Разглядеть что-либо в кромешной темноте не представлялось возможным, а потому потуги мои были просто смешными. Но остановиться я тоже не намеревалась. Все же страшно, когда у тебя над головой жужжит нечто подобное. А как подумаешь, что это нечто наверняка умеет еще кусаться или жалиться, так вообще не до сна становится.

Благо рядом со мной находился пернатый. Его попытки в устранении причины излишнего шума, в отличие от моих слепых кульбитов, увенчались успехом. Я услышала, как звонко клацнул клюв, потом что-то аппетитно захрустело, и, громко сглотнув, феникс вновь улегся на пуховую подстилку.

— Приятного аппетита, — прошептала я, до глубины души сраженная поведением своего ненаглядного.

Нет, все же разумностью и цивилизованностью тут и не пахнет. Сначала луговую собачку прямо сырую сожрал, теперь вот еще и жука. А если я ему яйцо подложу, высиживать станет? Ох, Фауст, быстрей бы ты обратился…

Рассвет, как это часто бывает, подкрался незаметно. Я чуть приоткрыла глаза и увидела наливающееся красками небо. То тут, то там розовели, алели и рыжели яркие красочные всполохи, обещая ясную безветренную погоду. Просто замечательно!

Блаженно потянулась и раскинула руки в стороны. Хорошо. Мягко, уютно. Повсюду теплый пух, что щекочет пальчики и лицо. А отдельные пушинки, подхватываемые ветром, подлетают вверх. Чтобы осесть на лбу или волосах, пощекотать нос или ушко. Я мимолетно улыбнулась, скидывая с лица проворную пушинку, а когда положила руку обратно, неожиданно наткнулась на чью-то ладонь. Большую, горячую. Мои пальцы мгновенно сжали и, повернувшись, я встретилась взглядом с Фаустом.

— Доброе утро, — чуть хриплым ото сна голосом произнес мужчина, отчего внутри все затрепетало, завибрировало, а ладони буквально зачесались, так сильно хотелось до него сейчас дотронуться.

Не только до руки. До лица. До шеи. До волос, в которых запутался невесомый серый пух. Ощупать с ног до головы. Убедиться, что это и правда он. Живой, невредимый. Прежний Фауст.

А он смотрел прямо на меня, и глаза цвета вечернего предгрозового неба улыбались, мягко мерцали, отражая ярко-розовый восход за спиной.

— Фауст! — не смогла сдержать порыва и потянулась к нему.

Мужчина подался навстречу, разом перевернулся на живот и склонился над моим лицом, щекоча близким дыханием и очень задумчиво, внимательно меня разглядывая. Потом так же задумчиво погладил большим пальцем подбородок, с нажимом провел по нижней губе и, поймав мой нетерпеливый вздох, довольно ухмыльнулся.

Опять дразнится, зараза белобрысая! Ну уж нет, на этот раз не сбежишь.

И я потянулась рукой к его затылку, чтобы притянуть к себе, но раньше, чем я успела это сделать, он сам склонился к моему лицу и нежно, практически невесомо, коснулся губ. А потом еще раз и еще. И я осмелилась запустить пальцы в длинные светлые волосы, что шелковистым водопадом стекали по плечам и голой спине мужчины. И плевать, что ему не нравится, когда их трогают. Сейчас мне точно можно все.

От моего прикосновения длинные локоны скользнули вниз. Пощекотали уже мое собственное лицо и шею, отчего я, не сдержавшись, хихикнула. А Фауст, на мгновение прервав поцелуй, судорожно выдохнул и потерся о мою руку, прося продолжения ласки.

Не нравится, значит, когда трогают волосы?! Кажется, кое-кто нагло мне врал! Вот ведь, обманщик пернатый.

Я сильнее зарылась пальцами в шелковую гриву и притянула феникса обратно к себе, теперь уже сама целуя его, ничуть не стесняясь, что я девушка и мне положено быть кроткой и покорной. К черту стереотипы, я и так уже давно их разбила. Причем не единожды.

Фауст с готовностью ответил, легко подстраиваясь под движения губ. Нежно лаская, сводя с ума своей близостью и теплом, исходящим от крепкого поджарого тела. Касаясь остреньким шаловливым язычком губ. Но как я ни пыталась его поймать, он все время ускользал, дразнясь, играя. И на сей раз игра была мне очень даже по вкусу. Я почувствовала, как его рука скользнула ко мне на талию, с нажимом погладила поясницу и перебралась на бедро, чтобы пройтись по нему мимолетным прикосновением и тут же вернуться на место.

Шалун! Хотя я, кажется, совершенно ничего уже не имею против подобных шалостей…

А поцелуй меж тем из трепетного и нежного перерос в глубокий и чувственный.

Ммм… В высоком качестве его поцелуев мне уже довелось убедиться. Но сейчас все было будто впервые. Ощущения накрыли с головой. А перед мысленным взором неожиданно встал стол арбитров. И все судьи один за другим как по команде поднимали вверх таблички десять-ноль.

Короче, оторваться от губ феникса было ну просто невозможно. Даже несмотря на то, что воздуха периодически не хватало. И грудь болезненно сжималась, требуя глотка живительного газа. В этом была какая-то своя прелесть. И я четко решила, что лучше уж задохнусь, но от Фауста не отлипну!

Вот только отстранился он сам. Я уже хотела возмутиться, но почти сразу почувствовала его мягкие губы на подбородке, а потом и на шее. Феникс проложил дорожку влажных поцелуев от горла до самой ключицы, попутно расстегивая верхние пуговички рубашки, а затем так же медленно вернулся обратно, легонько прикусил мочку и шаловливо коснулся языком местечка за ухом.

Странно, но от этого не особо откровенного прикосновения по телу прокатилась приятная теплая волна, и я неосознанно застонала, на доли секунды прикрыв глаза.

— Так и знал, что это местечко у тебя чувствительное, — довольно мурлыкнул этот соблазнитель и тихонько рассмеялся у меня над ухом.

Вот так, значит! Чувствительные местечки ищет? А если я начну…

Додумать не успела, мужчина повторил свой трюк, отчего по телу побежала уже не просто легкая волна, а целое стадо мелких мурашек. А на третий раз стало и вовсе щекотно, и я, не сдержавшись, в голос рассмеялась.