Если материальные товары и язык почти не оставили следов, этноботаника, этномузыкознание[400] и генетические исследования неопровержимо доказывают австронезийскую миграцию в Африку. Таро, бананы и ямс были завезены из Юго-Восточной Азии примерно два тысячелетия назад и стали главным продуктами Африки южнее Сахары до атлантического побережья Сенегала и Гамбии на западе. Австронезийские мореходы, судя по всему, завезли в Африку и многие музыкальные инструменты, включая дудку с раструбом из листа и щипковый музыкальный инструмент из палки, наподобие цитры. Сходство между «палочными цитрами» Индонезии и континентальной Африки настолько велико, что существует теория, согласно которой их принесли сперва в Восточную Африку, а уже оттуда на Мадагаскар. С другой стороны, африканцы, попавшие в Юго-Восточную Африку (по собственной воле или в качестве рабов), возможно, завезли туда ксилофон уже в VI веке.

Мореходы Юго-Восточной Азии познакомили Восточную Африку и с многими типами корабельных конструкций. Нгалава — разновидность лодки с балансиром, которая встречалась на архипелаге Ламу, в Мозамбике, на Мадагаскаре и на Коморских островах даже в XX веке, в существенных деталях напоминает аналогичные лодки с Явы. Мтепе, юркая сшитая лодка, служившая для торгового сообщения вдоль суахильского побережья, считается «реликтом индонезийского образца,[401] утратившим балансиры» и «прямым потомком древних парусных судов», на которых индонезийцы добирались до берегов Восточной Африки. Самый заметный признак индонезийского происхождения мтепе — окулюсы в виде точки в круге (а не натуралистически нарисованного глаза). У индонезийских судов окулюсы традиционно изображаются не только на носу, но и на корме, у мтепе — тоже. Другая параллель — паруса из циновок, а не из холста. Мтепе водоизмещением двадцать тонн — «единственный тип грузового судна[402] не персидского и не арабского происхождения на суахильском побережье» — известны по документам XIX века. Сходство индонезийских и восточноафриканских судов указывает на свободный от влияния материковой Азии канал передачи культуры через Индийский океан. Во II веке первого тысячелетия этот канал разделился на два отрезка, связанных с возрожденными торговыми центрами Индийского субконтинента и Юго-Восточной Азии.

После долгого периода упадка, наступившего после заката цивилизаций Инда и ухода месопотамских купцов из торговли за пределами Персидского залива, мореходство в Индийском океане вновь расцвело в I тысячелетии до н. э. и довольно скоро распространилось на самый длинный морской путь мира — через Аравийское море и Бенгальский залив. На перекрестках сообщения между Западом и Востоком лежали Южная Индия и Шри-Ланка. Если в глазах средиземноморских мореплавателей новые рубежи лежали на западе, в Индийском океане более заманчивым представлялся восток. Греко-римских мореходов эллинистического периода и времен Римской империи влекли пряности и другая экзотическая роскошь Индии, а также более дальних стран. Индийских купцов, в литературе и в жизни, манили земли и острова золота — Суварнабхуми и Суварнадвипа — в Юго-Восточной Азии. Туда они со временем распространили свою религию, язык и другие культурные особенности, а также новые товары и ремесла. Таким образом они заложили основу для будущего расцвета торговли, наступившего с началом исламской эры, и обогащения Ближнего Востока в VII веке и позже. Они также значительно повлияли на политический ландшафт Юго-Восточной Азии и (в меньшей степени, главным образом через укрепление буддийских связей) — Китая, Кореи и Японии.

Не случайно морских торговцев Индийского океана тянул к себе Китай — родина одной из древнейших и богатейших мировых цивилизаций. В античности купцы от Индии до Рима знали Китай и торговали с ним (пусть не напрямую) по Шелковому пути Центральной Азии. Китайцы, народ материковый, пускались в морские плавания с большей опаской, чем их современники, но все же пускались. Первым делом они обуздали свою чрезвычайно разветвленную речную сеть с помощью сложнейших гидротехнических сооружений, которые защищали берега от сезонных наводнений, обеспечивали поливное земледелие и облегчали внутриматериковое сообщение. Затем они присоединили земли Южного Китая, населенные племенами Байюэ или Сто юэ, чьи предки, говорившие на австронезийских языках, заселили Юго-Восточную Азию во II тысячелетии до нашей эры.

В результате этих усилий к началу нашей эры стало возможно проделать путь по рекам и каналам от Гуанчжоу на юго-востоке до древней столицы Чанъань на северо-западе. Развитие надежных водных путей в континентальной части страны было залогом создания и сохранения Китайского государства; внутренняя и внешняя морская торговля обеспечивали ему превосходство над соседями по побережью. Если, как утверждают некоторые исследователи, главным мотивом для мореплавания было желание торговать с Римом в обход Парфянской империи, центр которой находился на территории современного Ирана, то этой цели добиться не удалось. Однако попытки принесли Китаю богатство и произвели в Юго-Восточной Азии культурные и политические перемены. Муссонное мореплавание стимулировало рост сельского хозяйства — надо было производить больше продукции, чтобы привлекать и кормить заезжих корабельщиков, — и способствовало возникновению первых настоящих государств во Вьетнаме, Камбодже, Таиланде, на Малаккском полуострове, Суматре и Яве. Дальние перевозки осуществляли преимущественно иностранные купцы на иностранных судах, но сам Китай был неподвижной движущей силой морской торговли, источником материальных и нематериальных ценностей. Буддизм пришел в Китай по суше из Индии, затем монахи по морю распространили его дальше — на Суматру и во Вьетнам, в Корею и на Японские острова.

Южно-Китайское и Восточно-Китайское моря, область суши от Малаккского полуострова до Кореи, Индонезийский, Филиппинский и Японский архипелаги куда более сложны географически, чем Средиземноморье или Тихоокеанский регион. Индонезийский архипелаг тянется почти на две тысячи миль с востока на запад и по длине не многим уступает Средиземному морю, однако сопредельные моря Южной и Юго-Восточной Азии раскинулись более чем на две тысячи миль с юга на север, то есть на пятьдесят градусов от Явы до Кореи (примерно между десятой южной параллелью и сороковой северной). Это такой же диапазон широт, как от Танзании до Турции, от Анголы до Португалии, от Перу до Нью-Йорка. Природные условия варьируют от джунглей прибрежной Индонезии до более сухих и холодных климатических районов Северного Китая, Японии и Кореи. Такое географическое многообразие определяет местные типы производимых товаров. Ритм торговли диктовался муссонами, которые в разных частях Индийского океана дуют чуть в разное время и с разной силой, хотя общая картина примерно одинакова. Говоря словами китайского чиновника XIII века, мореходы «пользуются надежностью сезонных ветров. Они отправляются на юг зимой и возвращаются на север летом, никогда иначе[403]».[404]