Знал ли я, что эти слова будут пророческими?

Конечно, нет.

Мы засиделись в кабинете за полночь, обсуждая разные повороты и грядущие события. Я упал в постель и моментально заснул, а утром первым делом набрал Лизу. Вызов автоматически сбрасывался. Я был в черном списке. Неудивительно.

Андрей

В тот же день я выступил с официальным заявлением. Текст писала лично Карина, а я лично его правил. Это, конечно, не понравилось ни Верден, ни Казарину, но затыкать мне рот в прямом эфире никто не решился. Я объяснил народу ровно то, что сам знал. Старался быть искренним и голос драматично дрогнул, когда говорил об аннулировании брака с Лиз и ее спешном отъезде. Я ничего не стал пояснять о Марине, лишь попросил дать нам время и уважать приватность личной жизни.

Для Лизы это будет выглядеть, как предательство. В ее юном максимализме я, конечно, сволочь и тварь. У меня был шанс перехватить ее в аэропорту, но я им не воспользовался. Она бы все равно ускользнула. Эту птичку нельзя запереть в клетку. Я однажды попробовал, и она умчалась со Стерном на байке, чуть не погибла. Это был хороший урок.

Сразу после заявления я стал набирать ее номер. Все так же в блоке. Тогда вызов полетел на мобильный Бена.

— Да, Андрей, — ответил он сразу и очень спокойно.

— Дай мне поговорить с Лизой, — потребовал я, забывая о дипломатии, но потом вспомнил и добавил: — Пожалуйста.

— Она не хочет, и я не буду настаивать.

— Бен, это важно. Я должен объяснить…

— Не сомневаюсь, — перебил он. — Знаешь, Громов, я как отец снова хочу разбить тебе лицо. Но как мужчина даже сочувствую. Серьезно, что ты хочешь от Лизы после объявления аннулирования брака? Она тебе никто.

— Это не так.

— Уверен?

— Да.

— А я вот не очень. Ты отпустил ее.

— Все сложно и…

— Все очень просто, Громов, — снова не дал мне договорить Торнтон. — По телефону вы ничего не решите. Как только разберешься со своей женой, и будешь уверен, что Лиза тебе нужна, приезжай и попробуй убедить ее в этом. Я не буду препятствовать, но и помощи не жди.

— Понял тебя. Спасибо?

Благодарность получилась какой-то вопросительной. Вроде Бен мне не помог, но и не мешал. Я почувствовал нечто позитивное во всей этой свалке из дерьма и интриг.

— Не за что, — забавно по-русски с жутким акцентом ответил лорд и скинул звонок.

Я выдохнул, пытаясь смириться. Мне действительно нельзя лететь к Лизе сейчас. Нужно разобраться с Мариной и миллионами встреч по работе и предвыборке. Но сердце болело без моей девочки и за нее.

Я жил с этой болью, продолжая крутиться в колесе обязанностей. Быть президентом в такие моменты очень легко. Забыть себя и отдаться всецело делам страны, довериться помощникам, которые обещали раскопать все о Марине. Почти нет времени на чувства. Почти не отвечаю за самого себя.

С воскресшей женой я не общался. Она провела три дня в Кремле, пытаясь то пообедать со мной, то поужинать, один раз попросила пригласить ее на Остоженку. Я отказал, ссылаясь на усталость и честно признался, что должен многое понять и принять, прежде чем даже снова заговорить с ней.

На следующий день Марина уехала к родителям.

А еще через один Карина позвала всех на срочное совещание.

— Что случилось? — спросил Казарин, входя в зал переговоров.

Карина шикнула на него и указала на экран плазмы, одновременно делая громче.

— Я знаю, что поступила ужасно, — всхлипывала на экране Марина, размазывая тушь, слезы и сопли по щекам. — Я совершила ошибку. Андрей, конечно, увлекся этой девочкой. Я слишком долго приходила в себя после трагедии в горах…

— Лживая стерва, — не сдержался я.

— Мы все ошибаемся. Андрей, прости меня, умоляю. Я так люблю тебя. Я все отдам, чтобы ты снова меня полюбил. Мы ведь были семьей. Позволь мне вернуться. Я буду очень стараться, обещаю. Помнишь, мы ведь хотели детей, как раз, когда…

— Выключи на хрен этот цирк. Потом посмотришь сама, если надо, — потребовал я. — Детей! Она никогда не хотела детей.

Карина послушно отключила телек, а я свалился в кресло.

— Что за чушь она несет? — продолжал задавать вопросы ребятам, самому себе и космосу.

— Кто ее вообще пустил в ящик? — поддержал Казарин.

Карина объяснила:

— Видимо, договорилась об интервью, когда уехала к родителям. Журналистам много времени не надо, чтобы подготовить такой бомбовый эфир.

— Зачем ее выпустили из Кремля? — возмутился Сергей.

— Нужно было запереть в башне и посадить тебя вместо дракона охранять? — не сдержался я.

— Я не против, — неожиданно заявил Казарин. — От меня бы не сбежала.

Пришлось напомнить:

— У нас свободная страна.

— Иногда я об этом жалею, — продолжал ностальгировать по ушедшему режиму Сергей.

И снова Карина переключила нас на актуальную проблему.

— Марина поступает очень грамотно, господа. Она давит на тему верности, семьи и прощения. Не зря извинилась сто раз и упомянула деток. Теперь домохозяйки захотят видеть Андрея с ней.

— Хрена лысого. Вы вообще занимались ее вопросом?

— Конечно, — заверил Сергей.

— Есть успехи?

— Немного, но есть.

— Отчитаться не хочешь?

— Пока нет.

Я сдавил переносицу пальцами, чувствуя себя уставшим и загнанным в угол. Знал, что следующие слова не буду встречены одобрением, но все равно сказал:

— Мне нужен развод. Быстрый и тихий.

— Тихо с твоей зомби-женой не будет. Начнешь разводиться, она устроит травлю, — напророчил Казарин.

— Так и будет, — поддержала версию Карина.

— Я не буду даже пытаться ей подыгрывать ради выборов. Мне не нужна такая репутация, — заявил я, чтобы сразу развеять их иллюзии на это счет.

— Мы тебя и не просим, Андрей.

Ох уж это «мы». Когда Казарин говорит так о себе и Карине, у меня мороз по коже. Вдвоем они сила посильнее лавины и вулкана.

У Карины зазвонил телефон. Она отошла в сторону, сняла трубку.

Мы с Серёгой молчали, обдумывая все происходящее в сотый раз.

— Сереж, Арсений говорит, что звонил, но ты его послал. Он что-то нашел, — проговорила Карина, отодвигая трубку от лица.

— Фигня, — махнул рукой Казарин. — Что он может найти? Кроме шарфика в тон к платью.

— Говорит, это про Марину и Лору Джонсон.