Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я было хотел тут же развернуть целлофан и приняться за чтение, но приятель меня остановил, гаркнув:
– Обожди! При мне – не надо. – Он поднялся. – Пойду… Как уйду – тогда читай, если очень уж любопытно. Только мне потом ничего не говори, ладно? Я тебе эти записки передаю, чтобы выкинуть из головы хоть на какое-то время. Как эстафетную палочку, что ли. Пускай у тебя теперь голова болит! А то спать уже нормально не могу… Пригодятся тебе бумажки эти – хорошо, нет – ну и ладно. А я пойду нажрусь лучше, чтоб скорей обо всем забыть.
С чем он меня и покинул. Ушел, не прощаясь, как и явился – мрачный, задумчивый и даже какой-то злой. Забегая вперед, скажу, что видал я его тогда, конечно, не в последний раз, но в дальнейшем дружба наша как-то сама собой потихоньку сошла на нет. Я, чего таить, ненароком стал избегать встреч с ним, а он, в свою очередь, старался лишний раз не пересекаться со мной.
Пару лет спустя сосед мой уволился из органов, подался в бизнес, где, видимо, добился какого-то успеха, потому что квартирку свою продал, а сам переехал из области в центр. Причем уезжал он отсюда уже на джипе. Я же по сей день кукую здесь, потому как, сами знаете, тиражи книг в мягких обложках в наше время скукожились до неприличия, а рерайтом или копирайтингом – идиотский новояз! – на достойную жизнь не заработать. Ничему же другому я не обучен.
Но если быть честным до конца, то разделили нас, развели по разные стороны жизненного пути, кого на обочину выбросив, а кого на скоростное шоссе выведя, не обстоятельства, не разные личные приоритеты и не данные каждому от природы способности. А всего лишь несколько жалких, мятых листов для ксерокса формата А4.
…Изучив предмет тогдашнего разговора, передаю его вам теперь, как есть, без каких-либо исправлений. Написано местами, быть может, немного сбивчиво, но в целом грамотно и, к сожалению, по большей части совершенно ясным и понятным языком. К сожалению потому, что, наверное, лучше бы половину написанного оказалось невозможно понять… Впрочем, судите сами:
Вот вам идея.
Или не так – Идея.
То, что, согласно Платону, обретается выше нашего ума и спускается к иным из нас в качестве награды или наказания непонятно за какие заслуги или провинности.
Идея.
Расхожая фраза германского философа: «Что нас не убивает, делает нас сильнее», – верна лишь отчасти, так как «сильнее» – неправильное слово. Сила – понятие относительное и весьма субъективное. Становится ли сильнее калека, которому отрезало ноги поездом? Являет ли пример сказочной мощи опустившийся на дно жизни, издыхающий алкоголик с больной печенкой? Наркоман с дырявыми венами?..
Нет, то, что не убивает окончательно, либо стремится тебя добить, либо – меняет, выводит на другой уровень, какой прежде ты был не способен постичь. Явленная высшей властью или просто судьбой идея – ИДЕЯ – может изменить тебя настолько, что внутренне ты станешь совершенно другим, новым, человеком.
Так вот вам Идея.
Никто не знает, что такое настоящее удовольствие. Я спрашивал об этом у разных людей – умных и глупых. Кто говорил одно, кто – другое, но ни один из ответов нельзя назвать удовлетворительным, ни один из них не способен умерить мое любопытство. А гложущая меня мысль – идея! – слишком необычна, чтобы я мог поделиться ею с кем-либо. По крайней мере в разговоре.
Возможно, на бумаге лучше получится? Лишь бы эти записи не попались на глаза моей благоверной или, еще хуже, нашему мальчишке! Впрочем, он вечно во дворе, а она или на работе, или с подругами, так что времени, чтобы изложить свои мысли и наблюдения, а потом припрятать куда подальше, до следующего удобного случая, у меня будет вполне достаточно.
(Здесь текст обрывался, продолжение обнаружилось на другой странице, и так было несколько раз – очевидно, какие-то части записок делались в течение продолжительного периода времени с перерывами.)
Купил гараж.
Вернее – взял в аренду на год в местном кооперативе.
Обошлось в копеечку, но я все равно доволен. Пускай Ленка возмущается, зачем он нам, если машины у нас нет и в ближайшие годы не будет. Есть вещи важнее машин, да разве ей понять.
Нельзя сказать, чтоб я долго выбирал подходящее местечко, приценивался, решался. Иногда наши поступки определяет не разумный расчет, а чистой воды интуиция. Вот и с гаражом какое-то шестое чувство сработало: на глаза попалась приклеенная к фонарному столбу рекламка, рядом – объявление о пропавшем щенке. В голове будто что-то щелкнуло, все было решено за долю секунды.
Идея, большая великая Идея, может вызревать годами. Но когда процесс запущен, его уже не остановить. На улице сейчас много снега, сугробы на обочинах по пояс. Ванька с дружками лепят огромные шары и с хохотом запускают их вниз с горки. Моя Идея формировалась подобно такому снежному кому, и ей хватило легкого тычка, чтобы, набирая скорость, покатиться вниз. Горе тому, кто окажется у этого снаряда на пути, – зашибет, увлечет за собой, обернется сминающей все и вся лавиной…
У меня даже руки тряслись от нетерпения, когда я рассчитывался с директором кооператива. Одну из купюр выронил в грязь, запачкал. Он подумал, что я дрожу от холода, предложил выпить «для сугреву, заодно и обмоем». Я отказался, и так был пьян от переполнявших эмоций. Аренда гаража – первый шаг от многих лет теории к практике. Удачное вложение в будущий великий опыт.
Во-первых, недалеко от дома, можно будет помаленьку готовиться. Лучше ночами, чтобы никто не видел и не лез с дурацкими вопросами.
Во-вторых, стены хорошие, плотная кирпичная кладь, поверх которой полотна гофра.
Надо только ворота изнутри обить каким-нибудь звукоизолирующим материалом. Помещение, конечно, не очень большое, и от старого хозяина осталось изрядное количество хлама. Пустые бутылки, гаечные ключи, сломанная ножовка… Не знаю. Может быть, что-то получится использовать?
Не знаю.
(…)
Говоря о наркомании. Если уж на то пошло, то это всего лишь яркий пример, одна из тех зависимостей, которыми полнится жизнь. Все начинается с малого. С яркого, запоминающегося ощущения, на почве которого уже растет, постепенно заполняя все твое существо, настоящая мания.
В раннем детстве я стал свидетелем ужасного происшествия. Мне понадобилось в гастроном, возле него стояли автоматы с газировкой. А на выходе оттуда увидел, как нерадивая мамаша, переходя с детской коляской дорогу на перекрестке, попала под грузовик. Огромный, похожий на боевых роботов из мрачного будущего, как в «Терминаторе», МАЗ с уродливой квадратной кабиной, хищно оскаленной решеткой радиатора впереди и мерзкого оранжевого цвета кузовом сзади. С большими, смертельно опасными колесами. Водитель не видел пешехода, дамочка оказалась в «слепой зоне». Резво, с рычанием МАЗ тронулся с места на зеленый… Коляска – всмятку, а бабешка осталась жива. Но голосила страшно, на всю улицу.
Конечно, сбежались прохожие, жители соседних домов. Женщина выла, сидя прям на дороге в луже крови и еще чего-то, водила руками над месивом, будто пытаясь собрать коляску… и то, что в ней. Как какой-нибудь детский развивающий конструктор. Мадам Самоделкина, погубившая собственного ребенка (вроде бы это была девочка, хотя я уже не помню) и заодно поломавшая жизнь несчастному работяге, водителю грузовика. Пока приехала скорая, менты, вокруг дурочки уже толпа собралась. Заметил я в той толпе и своего отца. Подталкиваемый любопытством, попробовал сунуться ближе к месту разыгравшейся драмы. И в сонме возбужденных голосов услышал знакомый отцовский рык: «Да заткнись ты уже наконец, идиотка!» А кто-то – должно быть, тетя Галя, дородная молодуха из гастронома, ответила: «А если б то твоя жена была, малахольный?» Потом взрослые заметили меня, вытолкали взашей из толпы, и что там дальше творилось, я уже не знаю. Но в памяти почему-то отпечаталась вот эта маленькая сценка: шумные люди, разгневанный отец, воющая белугой молодая мамаша… и риторический тот вопрос, о жене, то есть – о моей маме.
