Снаружи стонало и погромыхивало. Потом ветер поднапрягся и с громким хлопком распахнул форточку, заставив вздрогнуть обоих. По кухне загуляли сквозняки. Паша Глотов заматерился шепотом, схватил рюмку и, наполнив, оглушил без закуски.

«Господи… — глядя на него, в смятении думал Алексей. — Бедный Пашка… Как же мне повезло!.. Как же мне повезло, Господи…»

— Уезжай, Паша, — бросил он угрюмо и отрывисто. — Не гневи Бога. Уезжай!..

* * *

За каких-нибудь полтора часа внезапно нагрянувший ветер и впрямь придал городу прифронтовой, а то и блокадный облик. Он вымел из потаенных углов и выволок на улицы такую чертову прорву мусора, что Алексей только диву давался: откуда взялось столько дряни?..

Окончательно распоясавшись, ветер валил рекламные щиты на разножках и толкал на стоянках машины с такой силой, что те с перепугу включали противоугонные устройства и принимались надрывно выть и причитать.

Прохожих и лотошников поубавилось, и тем не менее жизнь продолжалась. Лица идущих навстречу выражали досаду по случаю мерзкой погоды, но не более того. Исхода беженцев также не наблюдалось… Не чувствуют за собой никакой вины или просто надеются на русский «авось»? В Америке бы уже, наверное, была всеобщая паника… Как в тридцать восьмом…

И Алексею невольно вспомнилось, как лет десять-двенадцать назад его угораздило попасть в шторм на Волге. Плоскодонная дюралевая «Москва» содрогалась и скрипела всеми своими хрупкими сочленениями. Двухметровые волны брали кораблик на излом. Пока шли вперевалку вдоль берега, было еще ничего. Приключения начались, когда «Москва» поравнялась с причалом и легла в разворот.

Первая же волна шлепнулась всей своей студенистой тушей прямо в одно из трех огромных окон на носу — крайнее слева. Лист оргстекла вылетел из хлипкой резиновой рамки и упал на передний ряд сидений (слава Богу, пустой), а по салону от носа к корме прокатился мутный полуметровый вал октябрьской ледяной воды.

Вскочившие пассажиры, приглушенно матерясь, отряхивали с оскорбленным видом рукава от влаги. Следующая волна все так же аккуратно, не разбив, выдавила следующее окно — и вал прокатился по салону вторично. Судорожно поджавший ноги Колодников видел, как сантиметрах в пяти от его подошв проплыла чья-то серенькая беретка с трогательным хвостиком. И лишь тогда пришла на ум изумленная восторженная мысль: «Братцы! Да ведь мы, кажется, тонем!..»

Тут же вспомнился «Морской волк» Джека Лондона: женский пронзительный визг, давка у шлюпок… Так вот ни черта подобного! Пассажиры «Москвы» с нездоровым, но радостным любопытством наблюдали за собственным караблекрушением. И только когда высадило третье (последнее) окно, а в салоне вовсю гуляли волны, народ (причем далеко не весь) с видимым сожалением потянулся по лесенке на палубу, то и дело оглядываясь и явно боясь прозевать, как будем тонуть…

Да, господа, это вам не Америка…

Хотя лет десять-двенадцать назад мы еще точно знали, что кораблекрушения случаются только за границей, у проклятых капиталистов. Советские были, непуганые… А впрочем, какая разница: советские, несоветские!.. Взять нынешний случай: одни ведь богатенькие бегут, да и то не все, а так — самые робкие… А прочие вон играют в домино да посмеиваются.

Смешное и страшноватое видение посетило Колодникова. Ну, допустим, Апокалипсис… Вот именно так, как он описан Иоанном. Изливаются с неба чаши, восходит звезда Полынь, лезет из моря многорогий тысячеглазый зверь… А кто-то даже на этом будет наваривать бабки. До последнего. «А то, типа, поздно потом, братва!..» Хм… А неплохая, кстати, мысль. Фирма «Двадцать четыре старца».

"БЕРЕМСЯ ОТМАЗАТЬ НА СТРАШНОМ СУДЕ ПО ШЕСТОЙ, СЕДЬМОЙ И ВОСЬМОЙ ЗАПОВЕДЯМ.

ОПЛАТА — ПО ДОГОВОРЕННОСТИ". А что? Звучит вполне солидно… Нисколько не хуже, чем на тех листовках насчет кармы…

Вот ведь времечко, а? Стоит пошутить, как выясняется, что это уже было сказано всерьез. Тебе — шуточки, а люди с этого со всего деньги давно гребут…

* * *

О Пашином несчастье Колодников решил дома не говорить, чтобы не вызвать у Александры неприятных воспоминаний об ознаменованном оплеухой вечере, и ограничился лишь рассказом про суматоху в райотделе да еще про то, как ему с помощью оперуполномоченного удалось выручить трудовую книжку.

— Кстати… — как бы невзначай добавил он. — Встретил на обратном пути Кирюшу Чернолептова. И знаешь, что он мне сказал?.. Приятельница твоя квартиру в соседнем доме покупает… Ну, медиум, ты еще с ней тогда блюдце по столу гоняла… Как ее? Мила, что ли?..

Новость эту Александра восприняла равнодушно, ничего такого не заподозрив, и лишь поморщилась, когда Колодников помянул ее давнее увлечение спиритизмом. Грех, братцы, грех. «Ворожеи в живых не оставляй…» Так, кажется, у Моисея?..

— И где только люди деньги берут?.. — закруглил Алексей, весьма натурально позевывая.

Но тут в разговор внезапно вмешался Димка.

— Это которая сейчас всем гадает? — сердито спросил он. — Тюрморезова?.. Ну, она у меня еще «извини» попросит! Подельника мне спугнула, овца…

— А ты-то ее откуда знаешь? — не поняла Александра.

— Откуда… — Димка фыркнул. — Говорил ведь лоху: не держись за гадалок — за Бога держись!.. Нет, пошел… А она ему, слышь, ма… Забирай, говорит, все бабки, какие есть, и уматывай из города! А то двух дней, говорит, не проживешь…

— Н-ну… так, наверное, карты выпали… — осторожно и вроде бы насмешливо предположил Алексей.

— Ага! — сказал Димка. — Выпали!.. А то я не знаю, кто ее подговорил… и за сколько… А ты еще спрашиваешь, где люди деньги берут! Там и берут…

Спать легли — еще одиннадцати не было. А уже в начале двенадцатого послышались крики. Ветер, кстати, так и не унялся — даже с наступлением ночи. Снаружи ныли провода, на крыше громыхала жесть, стекла окон вздрагивали. Сначала Алексею почудилось, что кричат во дворе, но потом, когда стену пронизал истошный женский вопль, стало ясно, что именно за стеной он и испущен — в соседней квартире.

«Что это они на ночь глядя? — с неудовольствием подумал Алексей и, приподняв голову, сердито взбил кулаком подушку. — Дня было мало — счеты свести?..»

Перевернулся на другой бок — и такое ощущение, что в результате неловкого этого движения прищемил сердце. Как будто иголочкой кольнули. Ахнул, приподнялся на локте… Широкое супружеское ложе пискнуло и слегка содрогнулось. Рядом с Колодниковым вскинулась Александра. Села, выпрямила спину.

— Что это?.. — спросила она дрогнувшим голосом.

«Скандалят…» — хотел было буркнуть Алексей, как вдруг понял, что приглушенные, едва различимые крики доносятся как бы отовсюду. Даже сверху, хотя квартира электрика Борьки была заведомо пуста — вот уже, наверное, вторые сутки. Должно быть, кричали на четвертом…

Александра нервно дернула шнурок ночника, и по потолку из дырочек абажура разбежались цветные блики. Колодников также сел, оглядел в тревожном недоумении стены, а потом его вдруг прошиб цыганский пот.