А сегодня у Серафимы Казимировны убежал утренний кофе, потом она долго не могла найти ошейник Линды, и собака решила все свои дела в лифте, пришлось убирать. Ужасно! Выпив растворимого кофейку, Серафима Казимировна в расстроенных чувствах пошла выносить мусорное ведро. Тут начались неприятности другого рода, еще более страшные. Озадаченно пересчитав пустые бутылки из-под пива и водки, выстроенные около мусоропровода, Серафима Казимировна с ужасом поняла, что содержимое бутылок было выпито сыном любимой подруги, потому что другие соседи пользовались мусоропроводом на другом этаже. Вот оно как бывает, когда живешь один! Ко дну идет человек, спасать его нужно, разволновалась Серафима Казимировна, бросилась к себе домой и схватила телефонную трубку, с решительным намерением сделать все возможное, чтобы вернуть заблудшего сына… подруги на путь истинный.

* * *

Пить он больше не мог, и не пить не мог. Неизбежность разговора с Полиной пугала Сергея настолько, что хотелось повеситься. В пятницу вечером девушка позвонила ему домой, спросила, удалось ли разыскать Соню. Звонка он не ожидал и довольно сухо поговорил с ней. Как он мог так говорить с женщиной, которую любил? В общем, Сергей Федорович сильно расстроился. Все дальнейшие события майор помнил смутно, одно было очевидно: субботу и воскресенье он бессовестно пропил. А если он пропил субботу и воскресенье, значит, сегодня понедельник!

Майор застонал, перевернулся на живот и положил сверху подушку. Голова гудела, как трансформаторная будка, больно было даже глаза открыть, во рту пересохло. Сейчас бы доктора Соколову сюда с ее фирменным коктейлем, чтобы привела в норму, мечтательно подумал Сергей и пошарил рукой рядом с кроватью: где-то там у него должна была остаться недопитая бутылка пива. Бутыли не было, вместо нее на полу стояла какая-то стеклянная емкость. Быстров открыл глаза, морщась от боли в затылке, свесил голову вниз и узрел трехлитровую банку… с огурцами! Запустив руку в банку и выудив огурец, Сергей Федорович поднес его к глазам, долго рассматривал, осторожно лизнул и пришел к выводу, что огурцы соленые. Все это, конечно, было замечательно – огурцы, рассол… Только откуда они взялись??? Ответ не заставил себя долго ждать. Кровать колыхнулась, Сергей Федорович уронил огурец на пол и резко обернулся. Рядом с ним на постели лежало что-то большое, завернутое в одеяло, и спало. Быстров сел. «Что-то большое» открыло глаза и улыбнулось ему пухлым ярким ртом.

– Проснулся? Сейчас завтракать будем. Извини, пока ждала, когда ты проснешься, сама задремала.

– Ты кто?! – спросил Быстров.

– Как кто, я Роза! – возмутилась женщина.

– Ах, Роза! Как ты здесь оказалась, Роза?

– Серафима Казимировна ключи дала. Сказала, что ты без меня пропадешь. Вот я и приехала.

– Понедельник, – прошептал Быстров и с тоской подумал, что все заскоки у тети Серафимы случаются почему-то стабильно по понедельникам. В прошлый понедельник она выкрасила зеленой краской собаку, а сегодня решила снова его сосватать прыщавой толстушке Розе.

– Что – понедельник? – не поняла Роза.

– На работу мне нужно, вот что. Спасибо тебе большое, Роза, за огурцы и заботу, но тебе пора.

– А завтрак? – с надеждой спросила женщина, поднимаясь с кровати. Быстров отрицательно покачал головой. Роза пожала плечами и ушла. Сергей с удовольствием схрумкал огурец, выпил рассола из банки, дополз до ванной и встал под холодный душ. Прохладная водичка взбодрила. «Сегодня я ей все расскажу», – решил майор, заглянул в холодильник, нашел там недопитую бутылку пива и допил. Голова просветлела, но душа сжалась в комок. «Да ты трус, Сережа?» – шепнул ему внутренний голос. «Да, я трус», – согласился Сергей.

* * *

С Агаповым он столкнулся в коридоре отделения, где лежала Полина. Инфузорий разговаривал с Татьяной Игоревной около палаты Кравцовой. Быстров остановился, секунду размышлял, широким шагом подошел к Инфузорию и дал ему кулаком по челюсти. Следователь отлетел на пару метров, ошарашенно глядя на Быстрова.

– Что вы делаете, Сергей Федорович! – закричала Татьяна Игоревна.

– Извините, Татьяна Игоревна, – сказал Быстров, подошел к следователю и дал ему по челюсти еще раз – Инфузорий оступился и свалился на пол.

– Охренел! – завопил следователь, потирая подбородок. – Быстров, ты чего?!

– Ничего, – буркнул Сергей, он, может, и ответил бы, если бы знал, что отвечать. Но он не знал – увидел морду Инфузория, и почему-то захотелось его убить. Что это он, правда?

Татьяна Игоревна суетилась вокруг следователя, Агапов с ее помощью поднялся на ноги, пошатываясь, подошел к Быстрову и засветил ему в нос. Сергей отлетел к стене, ничего подобного он не ожидал. Думал, сейчас ему нотации читать будут и законы перечислять.

– А ну прекратите! Устроили тут, понимаешь, – возмутилась Соколова, встав между мужчинами.

– Извините нас, – тряся рукой и ойкая, сказал Агапов. – Елки, Быстров, у тебя нос, как камень.

– Ты ей все рассказал, да? – спросил Быстров, вытирая кровь из носа платком.

– Нет, – обиделся Агапов. – Она вчера из новостей сама обо всем узнала.

– Как она?

– Спит, – вздохнула Соколова. – Когда узнала о Ершове и своем муже, упала в коридоре. Мы думали, что сознание потеряла, а она уснула.

– И что, с тех пор спит? – пораженно спросил майор.

– Нет, просыпалась. Вот что, Сергей Федорович, вы лучше с психиатром нашим поговорите, если хотите подробности узнать.

– Агапов, извини, – виновато буркнул майор. – Не знаю, что на меня нашло. Вдруг разозлился.

– Ничего себе! Козел ты, Быстров, – вздохнул Агапов и уселся в кресло, положив папку с протоколами на колени. – Ладно, проехали, понял, из-за Кравцовой ты на меня разозлился. Но я ж законник, Быстров, а не мать Тереза! Кстати, радуйся, дело закрываю, – вдруг улыбнулся Инфузорий. – В лаборатории Ершова нашли дневники, где он подробно описывал опыты над своими пациентами. Одно из побочных воздействий препарата Кравцова – немотивированные приступы агрессии. Многие пациенты жаловались доктору, что испытывали ярость, когда принимали лекарство. И Ершов потом гасил негатив психотерапевтическими сеансами, поэтому все и молчали. А с Ромашовой прокол вышел. Так что все обвинения с Кравцовой я снимаю, спишем все на побочный эффект препарата, который ввел Полине ее муж. Татьяна Игоревна как раз мне анализы Кравцовой предоставила и готова написать заключение и обосновать поведение девушки. Дело-то все в гормонах было! Гормоны – эта такая штука непредсказуемая, женщины иной раз себя вообще не могут контролировать. А ты чего приехал? С Кравцовой сейчас бесполезно разговаривать. Можно дело и по другой статье закрыть, легко. Психогенный фактор сработал, когда она обо всем узнала. Правильно я объясняю, Татьяна Игоревна?

– Да, – кивнула Соколова. – Полина получила психологическую травму, связанную с болезненными эмоциями. Психика девушки и без того была измотана, а тут – такой сильный стресс! В результате панической реакции на собственное переживание, субъективно неприемлемое с морально-этических позиций, сработал механизм психологической защиты, и у девушки произошло непроизвольное изменение состояния сознания, – объяснила доктор.