Наметанным взглядом она подмечает, как прошло дежурство у хирургов и травматологов. Если сидят еще перед кабинетом с надписью: «Дежурный хирург», «Дежурный травматолог» люди, значит, насыщенно прошло, много обращений было. Если один или совсем никого нет, значит, всем оказали помощь.

– Доброе утро, Раиса Ивановна, – выскочил из кабинета средних лет крепкий мужчина в синей хирургической робе с каплями засохшей крови на штанах, – вы, как всегда, самая первая приходите на работу.

– Доброе утро, Игорь, стараюсь быть в форме. Как прошло дежурство? – Игорь – он же Игорь Сергеевич Петраков – молодой тридцатипятилетний хирург, сегодня возглавлял дежурившую в ночь хирургическую бригаду. Областная больница круглосуточно дежурит по «скорой помощи», 365 дней в году. В нее свозят всех экстренных пациентов с близлежащих населенных пунктов, а также доставляют по санавиации с отдаленных районов. Больные для плановой госпитализации добираются сами.

– Терпимо, одну резекцию желудка в ночи сделали да пара аппендицитов.

– А резекция по поводу чего? Кровотечение?

– Да, из язвы двенадцатиперстной кишки. Лило прямо ручьем. Эндоскописты пытались своими способами остановить, но безрезультатно. Пришлось оперировать.

– Жив?

– Да, жив, жив, – улыбается Игорь, зная, как трепетно относится Раиса Ивановна к каждому тяжелому пациенту. Кровь, плазму перелили, кровопотерю восполнили, сейчас в реанимации лежит. Утром еще не смотрел, вот бегу туда.

– Ну, беги, беги, – провожает его завистливым взглядом Мещерякова. А и она когда-то вот так же шустро и неутомимо бегала по ночам по больничным коридорам, неутомимо взлетала без лифта по лестнице с этажа на этаж, часами оперировала экстренных пациентов, не зная усталости. Ох, когда же это все было.

– Да, Раиса Ивановна, – Игорь неожиданно возвращается и, заметно смущаясь, подходит к ней, – тут такое дело: под утро привезли одного паренька, не совсем понятного клинически. Так я распорядился, чтоб его к вам в палату определили. Там как раз и место было мужское, и, вообще, честно признаюсь, не нравится он мне, но так как привезли всего два часа назад, не успели толком разобраться. Похоже на прободную язву, а свободного газа на рентгене в животе нет. Хотя времени уже прилично прошло. Сейчас капаем его. Вы уж разберитесь.

– Разберусь, разберусь, – улыбается Мещерякова. – Беги уже в реанимацию, а то тебе еще на отчет скоро идти к главному.

– Спасибо, Раиса Ивановна, спасибо! – расцветает доктор и, повернувшись на 180 градусов, бегом припустил в реанимацию, расположенную здесь же на первом этаже, но в другом конце огромного девятиэтажного здания.

Поднявшись к себе на хирургию, Раиса Ивановна быстро переоделась и отправилась в свои палаты. Собственно говоря, палат у нее было всего две: одна мужская и одна женская. Обе рассчитаны на четыре человека. Петр Петрович старался не нагружать ее. Мещерякова просила не делать ей скидку на возраст, а загружать больными по полной программе, как и всех остальных врачей отделения. Но заведующий деликатно берег ее.

Вместо этого она являлась консультантом ряда отделений. А так как Раиса Ивановна к своим обязанностям подходила очень ответственно, то порой ее эти консультации могли затянуться и далеко за пределы рабочего дня. Хирург Мещерякова никогда к ним не подходила формально. Даже если у нее в день консультации проходила плановая операция, а, например, терапия все же любезно просит проконсультировать больного с грыжей, Раиса Ивановна всегда придет к ним, не откажет, сославшись на усталость, обязательно посмотрит пациента в тот же день. Чего нельзя сказать о молодых докторах, коим навязали консультировать разные другие отделения. Иногда их приходится буквально силком тащить на плановую консультацию. Экстренные ситуации вроде болей в животе или кровотечения еще худо-бедно они смотрели, а уж плановые грыжи или какой-нибудь варикоз нижних конечностей, можно было ждать их по нескольку дней.

До начала утренней конференции, а значит, и до официального начала рабочего дня еще есть добрых полчаса. Раиса Ивановна начала обход с мужской палаты, туда, куда поступил новенький, непонятный для дежурного хирурга, пациент.

Хм, и вправду не совсем ясно, что с ним. Раиса Ивановна тщательно опросила и осмотрела его и задумалась. Молодой парень двадцати трех лет, но уже грязный и неухоженный. Говорит, что приехал из деревни на заработки, а документы и деньги украли на автовокзале. Родители у него давно умерли, в городе из родных никого нет. Несколько дней бомжевал на улице. Пристал к каким-то бродягам. С ними и побирался до сегодняшнего утра, когда вдруг возникли сильнейшие боли в верхних отделах живота. ««Как ножом под дых ударили», – сказал парень. До этого несколько дней мучила жуткая изжога. Через несколько минут после начала заболевания боль стала распространяться в нижние отделы живота и все больше справа.

Осмотрела его Раиса Ивановна и поняла, что у парня, которого, кстати, зовут Дима, неподдельный перитонит. Надо срочно оперировать. Но вот что это за перитонит, какая у него причина – не совсем ясно. Не поленилась она сходить пешочком на первый этаж, где расположен кабинет экстренной службы и посмотреть Димины снимки. Точно, свободного газа в животе нет. Но уж очень заболевание напоминает перфорацию язвы двенадцатиперстной кишки или желудка. Но, перфорация – это дырка в органе, а в желудке всегда содержится газ, который выходит в свободную брюшную полость. А его нет. Такое бывает, когда происходит перфорация задней стенки заинтересованного органа. И тогда перитонит развивается не так бурно. Да, загадка.

– Петр Петрович, доброе утро, – заглянула она в кабинет пришедшему минут через десять после нее заведующему, – там прелюбопытнейший пациент поступил. Его нужно срочно оперировать.

– А чего дежурная бригада не прооперировала? – недовольно поморщился заведующий, поздоровавшись с Раисой Ивановной.

– А может, и правильно сделали, – села напротив него на свободный стул Мещерякова, – парень непростой. Таких пациентов нужно оперировать со свежей головой, а не вымотанными за ночь дежурными хирургами.

– Я помню, помню ваши наставления, – улыбнулся Маслов. – Как вы говорили? Чтоб тебя в пять утра невыспавшийся хирург оперировал. Так?

– Так, так, – кивнула Мещерякова. – И чем больше я работаю, тем больше в этом убеждаюсь. Уставший доктор сведет операцию к минимуму. А это всегда негативно отражается на пациенте.

– Понимаю, к чему вы клоните, – нахмурился заведующий, – чтоб я не ругал дежурную бригаду. Однако, перитонит – прямое показание к экстренной операции, даже если не совсем ясна его причина.

– Петя, – Раиса Ивановна поближе подсела к Маслову, – парни и так вымотались, сделали в ночи резекцию желудка, две аппендектомии. Еще и в пять утра брать в операционную перитонит с, возможно, не простым заболеванием, а то и травмой.

– Травма? Мне про травму ничего не сообщили.

– Хм, сколько раз было, что пациенты или скрывали травму, или просто не помнили.