— Она просто одна заскучала, — шепнула Марина Асадову. Они стояли в сторонке и наблюдали за детьми. — Привыкла среди детей, а сейчас только в школе общается, да и то недолго получается.

Алексей хмыкнул.

— Зато Тошка в шоке. В хорошем смысле слова.

Антон вдруг принялся оглядываться, потом сбегал за своим любимым плюшевым зайцем и сунул его Юле в руки.

— На.

Та без лишних вопросов усадила зайца в ряд кукол и заговорила дальше:

— Вот к нам ещё пришёл зайка. Сейчас мы ему нальём чаю, у нас ещё печенье есть…

Видя, что его зайца тоже приняли в компанию и даже заговорили за него, Антон счастливо заулыбался, обернулся на отца и указал пальчиком на диван, полный игрушек.

— Папа!

Лёшка ему кивнул.

— Я вижу. Здорово.

Но толк от этих игр, бесспорно, был. За день дети настолько уставали от игр и друг от друга, что засыпали вечером почти мгновенно, даже Юля после ужина начинала зевать, и в девять оба без всяческих капризов отправлялись спать. Сколько это счастье продлится — не ясно, но в первые дни, наполненные волнениями и проблемами, жизнь весьма облегчало. В первую ночь Антон спал на маленьком диванчике в спальне Марины и Алексея, обложенный подушками, и всё равно Лёшка постоянно вскакивал ночью, боясь, что подушки с дивана свалятся на пол, а Тошка вслед за ними. Одной ночи таких развлечений Асадову вполне хватило, и на следующий день в их спальне уже появилась детская кроватка. А в компании с ней ещё куча детских вещей, и Марина обратила особое внимание на то, что вещи все новые, только из магазина.

— И что теперь? — спросила она, наблюдая, как Лёшка собирает детский стульчик. — Ты ей так и не дозвонился?

— Нет.

— А ты звонил?

Он обернулся и посмотрел возмущённо.

— Я звонил, Марин. Но висеть на телефоне сутками, я не собираюсь. Если её не интересует состояние собственного ребёнка, если она отключила телефон, то это её проблема. К тому же, я подозреваю, что разговаривать она не желает именно со мной. Тётушка её уже давно ей всё сообщила.

— Значит, она приедет.

— Может быть.

— Может быть?

Алексей выпрямился, покатал стульчик, проверяя, как работают колёсики, затем обернулся.

— Марина, я Лидии позвонил, она говорила со мной совершенно спокойно, значит, всё уже Соне сообщила и получила чёткие инструкции — поднимать скандал или нет. И из этого я делаю определённые выводы.

Марина присела на диван и вздохнула, задумавшись.

— Не нравится мне всё это. Почему она не едет?

— Тебе этого хочется?

— Я хочу ясности! Ребёнка туда-сюда возите.

— Она вернётся, и я с ней поговорю.

Марина невесело улыбнулась.

— И что скажешь?

Лёшка помрачнел немного.

— Я знаю, что ей сказать.

— Если Асадов сказал — я знаю, то ничего хорошего от этого не жди, — авторитетно заявила Нина, когда Марина вкратце передала ей этот разговор. Башинская явилась сразу после завтрака, причём демонстративно пришла в домашних тапочках, показывая тем самым, что идти ей теперь недалеко.

— Ой, Нин, не наговаривай на него.

— Да я не наговариваю. Сама знаешь. Контролировать надо.

— Это его жена, пусть он сам с ней разбирается. Уж я-то точно не знаю, как с ней разговаривать. Я поговорила недавно, мне этого бесценного опыта на всю жизнь хватит.

Башинская усмехнулась.

— Ты всерьёз расстроилась, что ли? Брось. Это молодая девочка, из тех, что за своё борются не потому, что им без этого никак, а потому что — моё.

Марина остановилась, отложила ложку, которой помешивала суп, и на Нину посмотрела очень серьёзно.

— Знаешь, что меня больше всего беспокоит? То, что она не примчалась сразу. Я не понимаю, почему она не едет.

Нина пожала плечами.

— А с другой стороны, зачем ей ехать, Марин? Если Лёшка прав и Лидия наша Викторовна всё ей доложила, а это, скорее всего, так, иначе бы она так спокойно себя не вела, то Соня знает, что с сыном всё в порядке, он с отцом. Зачем ей торопиться? Скандалить?

— Да… — согласилась Марина. — А пока она не торопится, продумывает, что делать.

— Не без этого, — кивнула Нина.

Марина присела и облокотилась на стол.

— Я даже не надеюсь, что всё это закончится хорошо. Я, лично, никакого выхода не вижу.

— А тебе и не надо. Пусть Лёшка его видит.

Марина помолчала, размышляя, потом посмотрела на подругу и улыбнулась.

— Ладно, хватит про проблемы. Как у вас с Томилиным дела?

Башинская разулыбалась.

— О, Томилин — это нечто. Мариш, он так меня веселит. Представляешь, вчера купил мне цветы. Огромный такой букет. — Нина звонко рассмеялась, а Марина удивилась.

— Что ты так веселишься? Это же здорово.

— Конечно, — не стала Нина спорить. — Правда, я накануне очень долго ему рассказывала о том, что у меня аллергия на лилии, я чихаю, ты же знаешь, но, наверное, переборщила, их он мне и купил.

Марина тоже рассмеялась.

— И что ты ему сказала?

— Ничего. Сунула букет под нос Брюсу, тот чихнул, и цветы были выдворены на лестничную клетку.

— А, так ты смирилась с его любовью к собаке?

— Что делать… Тебе проще, твоя соперница пришла, гадостей наговорила — и Лёшка твой. А мне что делать?

— Я уверена, что ты справишься.

— Конечно, справлюсь. Но домработницу всё-таки придётся поменять. Не нравится мне эта девица, только и слышно — да, Фёдор Евгеньевич, нет, Фёдор Евгеньевич.

— Так ты собираешься здесь обосноваться? Всерьёз?

— А почему нет? Замуж хочу, и не просто замуж, а за Томилина. Он меня заинтриговал. Да и ему нужна такая жена, как я. Ты знаешь, что он собирается открывать филиал в Финляндии? Выходит на мировой рынок!

— Ну, конечно, — фыркнула Марина, а Нина неожиданно обиделась.

— Что? Я вполне серьёзно.

— А чем он занимается? Мне Лёша говорил, а я забыла.

— Транспортными перевозками. Очень прибыльный бизнес, между прочим.

— Верю, ты умеешь выбирать.

Они обменялись понимающими взглядами, а Нина усмехнулась.

— Вот вроде комплимент мне сказала, а чувствую, что радоваться мне не стоит.

Марина рассмеялась.

На кухню пришёл Антон, пооглядывался, посмотрел на Нину, которая ему подмигнула, но он равнодушно отвернулся и уцепился ручками за край стола. Подпрыгнул, пытаясь увидеть, что там. Марина поманила его к себе.