Длительное время мы безуспешно пытались установить связь с вождем хазарейцев. На то были свои причины: жесткое отношение Кабула к хазарейским племенам, их вражда с пуштунами, обособленный образ жизни хазарейцев, которые обитали в труднодоступных районах далеко в горах.

Хазарейцы жили бедно, подвергались постоянным набегам со стороны других племен, их не раз обманывали, предавали. Помимо этого, они принадлежат к шиитской ветви ислама, тогда как большая часть населения Афганистана принадлежит к суннитам.

Задача установления контакта с хазарейским лидером была поручена Ревину.

Хазарейцы отнеслись к нашему предложению весьма настороженно — они вообще подозрительно относились ко всяким внешним контактам, не без оснований опасаясь провокаций, — и поэтому заранее обозначили условия, на которых могла состояться встреча.

Так вот Ревин за много километров до места переговоров с хазарейским руководством должен был оставлять машину с водителем и идти дальше пешком, причем в одиночку. Только через два-три часа ходьбы по горной тропе он добирался до места. Спустя сутки таким же путем нужно было возвращаться назад к машине, которая подъезжала за Валентином Алексеевичем к условленному часу. Понятно, что при такой схеме гарантий безопасности не было никаких, риск был огромным, но обстоятельства вынуждали идти на это.

Результатом не одной такой ходки явилось установление полезных контактов с этим племенем и предупреждение военного конфликта в районах, примыкающих к афганской столице.

…Специальные службы Советского Союза и Демократической Республики Афганистан были достаточно хорошо осведомлены о положении в оппозиционных вооруженных формированиях. В наиболее крупных группировках, в том числе и в крайне экстремистских бандах, успешно действовала наша агентура. Через нее удавалось получать важную информацию, проводить активные мероприятия, склонять вооруженные отряды к переходу на сторону народной власти.

Наряду с нашими нелегалами в этой работе активно участвовали афганские друзья. Были здесь и тяжелые потери, связанные с разоблачением наших агентов. Обычно это происходило из-за предательства в центральных ведомствах. Заканчивалось это трагически — пытками и убийствами.

Наиболее трудными для проникновения были формирования таджикского оппозиционного лидера Ахмад-шаха Масуда, который организовал неплохую контрразведывательную работу в своих подразделениях и имел своих людей в Кабуле. В результате этого несколько попыток министерства безопасности ДРА по внедрению агентуры в окружение Ахмад-шаха, предпринятые в 1983–1988 годах, оказались раскрытыми, а агенты уничтоженными.

Особое внимание уделялось нами созданию структур органов внутренних дел и государственной безопасности, как центральных, так и на местах. Они начали работать в большинстве провинций и уездов (районов) и, по сути, стали опорой центральных и местных властей, а кое-где представляли саму эту власть.

Следует отметить, что именно органы госбезопасности были самым надежным звеном государственности Афганистана. Их численность вместе с приданными воинскими подразделениями достигала 70–80 тысяч человек, но основу составлял офицерский костяк, который выгодно отличался своей общей и профессиональной подготовкой, опытом и, самое важное, преданностью.

Среди них практически не было случаев измены или коррупции, в своей повседневной работе и в ходе боевых операций сотрудники афганских органов госбезопасности проявляли образцы мужества и героизма, демонстрировали высокий профессионализм. На их счету предотвращение многочисленных терактов, диверсионных операций, попыток агентурного проникновения в госаппарат, армию. Они проводили огромную работу в племенах, среди полевых командиров, помогали обеспечивать безопасность советских людей, находившихся в Афганистане.

Неплохие позиции сотрудники МГБ приобрели в зарубежных афганских организациях, осуществлявших враждебную кабульскому режиму деятельность.

Кадры для афганских органов безопасности готовились с нашей помощью как в Кабуле, так и в Советском Союзе — в Москве и других городах, на краткосрочных курсах продолжительностью по 2–6 месяцев, а также в специальных учебных заведениях, в том числе высших, с более длительным сроком обучения — до 2 лет.

За 10 лет, с 1980 по 1989 год, такую подготовку прошли в общей сложности около 30 тысяч человек — сотрудников органов госбезопасности и военнослужащих МГБ. Афганские слушатели, получившие у нас соответствующее образование, как правило, в последующем оправдывали оказанное им доверие.

Была и еще одна, мало кому известная сторона совместной деятельности советских и афганских спецслужб. Корни ее уходят в далекое прошлое, к традициям ЧК времен Ф.Э. Дзержинского. Речь идет о детях-сиротах и беспризорниках, искалеченные судьбы которых становятся едва ли не самыми тяжкими последствиями любой войны.

По инициативе Комитета госбезопасности СССР при активном участии министерства госбезопасности Афганистана была проведена большая работа по организации среднеобразовательных интернатов в Советском Союзе и отбору в них афганских детей-сирот, родители которых погибли в борьбе за народную власть. Таким образом, на учебу в Союз только в 1984–1985 годах было направлено 2 тысячи афганских ребят. После окончания интерната им предоставлялась возможность продолжить учебу в высших учебных заведениях, с тем чтобы они вернулись в Афганистан хорошо подготовленными к новой жизни специалистами.

Ситуация в Афганистане требовала постоянного и пристального внимания со стороны Москвы. Часто возникала необходимость разобраться и принимать решения на месте.

Все эти долгие годы мне пришлось вплотную заниматься афганской проблемой и, конечно, часто совершать поездки в эту страну. О первом моем визите в Кабул в 1978 году я уже упоминал, а последняя командировка туда состоялась в 1990 году.

В общей сложности я летал в Афганистан около тридцати раз. Продолжительность одной поездки составляла от двух-трех дней до двух и более недель. Времени, чтобы изучить страну, было вполне достаточно. Помимо Кабула не раз бывал в Джелалабаде, Кандагаре, Герате, Мазари-Шарифе, Кундузе, Гильменде, Шинданде и других местах.

Состоялось много памятных встреч с афганцами — от высшего руководства страны, армии и служб безопасности до простых людей, рядовых бойцов, от вождей племен, духовенства до главарей бандформирований. Запомнились, конечно, и встречи с советскими людьми — чекистами, армейскими офицерами и генералами, дипломатами.

Шли годы нашего прямого участия в афганской войне, а долгожданный мир никак не приходил на эту многострадальную землю. Общественность — наша и международная — требовала определиться с дальнейшим пребыванием советских войск в этой стране, скорректировать степень вовлеченности Советского Союза в афганские дела.

В советском руководстве и среди лиц, имевших отношение к афганской проблеме на самых разных уровнях, доминировала в общем-то одна точка зрения — пора выводить войска. Альтернативы этому варианту не было.

В целом первый период советского военного присутствия в Афганистане с 1980 по 1985 год был неоднозначным. Новая власть медленно завоевывала позиции, не так быстро, как этого хотелось, расширяла свое влияние.