Разведчики переглянулись и зашли внутрь ангара. Здесь пахнуло сыростью и промасленной ветошью.

– Брось ты шпалу, здесь она уже не нужна, – прошептал Сергачев, но только Селезень попытался скинуть ношу, словно ниоткуда появился человек в грязном комбинезоне и пилотке военного образца на белобрысой голове. Он начал спрашивать что-то, причем на польском языке, повышать голос, не получая ответа от оторопевших незнакомцев, и разводить руками в полном недоумении. Рядом стоял паровоз, на другой линии параллельно ему приютилась дрезина, к которой был протянут толстый гофрированный шланг.

– Путейцы, – ответил по-польски Сергачев, – мы… э-э… обходчики.

Уж эти слова он точно знал, поработав полтора года в Восточной Пруссии и в Варшаве. Но ответ пожилого железнодорожника в чистой прусской униформе не удовлетворил служащего депо. Селезень расценил выход из патовой ситуации по-своему. Он резко повернулся и концом шпалы ударил поляка по затылку, отчего тот еще и шмякнулся лбом о железный кожух паровоза. Ношу рядовой скинул, а тело оттащил в сторону и накрыл брезентом.

– Сергей, ну, ты даешь стране угля! – изумился ветеран. – Ты сейчас в этой одежке так на моего Пашку похож. Аж сердце закололо.

– Да достали его слюни во все стороны! Надоел.

Они улыбнулись и начали осмотр ангара. Селезень снял со спины сидор, начал выуживать из него конец бикфордова шнура и искать подходящее для закладки взрывчатки место. Сергачев полез наверх локомотива, держась за вертикальные поручни. Вскоре из кабины раздались лязг металла и бормотание ветерана, занятого делом.

Устроив взрывоопасный сидор возле цистерны с керосином и приготовив шнур для зажигания, Селезень побежал к другим воротам, прикрывающим запасной вход в ангар. Наличие замка на них понравилось бойцу, а вот появившийся из подсобки железнодорожник в форме начальника среднего звена ошарашил разведчика. Пришлось быстро оглушить его, связать подручными веревками и ремнем, сделать кляп из грязного полотенчика и спрятать обратно в каморку персонала. Он снял с плитки кипящий чайник, пошвыркал кофе из стакана, закусил булочкой, затем заметил баллон со сжатым воздухом, который сноровисто перетащил к заминированной цистерне.

– Если Степаныч одолеет паровоз, а он его точняк сделает, то в ангаре останутся дрезина с цистерной, сцепка двух вагонов и еще одна дрезина, механическая, – вслух рассуждал Селезень, обходя владения, – часового снять и спрятать – это как два пальца. Выгоняем паровоз, зажигаем фитиль и дуем отсюда на всех парах. Отлично, Серый! Работай.

– Иди сюда, – раздался голос Сергачева сверху, – помоги маленько.

Вдвоем они раскрутили маховик, стравили давление в баке, освободили заклинившую тягу реверса. Рядом уже горел огонь в топке, куда по просьбе ветерана снайпер начал закидывать совковой лопатой уголь.

– Уголька хватит дня на два-три, – пояснял Сергачев, манипулируя руками и хватая различные приспособления управления паровозом, – закрома наполовину пустые, зато воды в «пузе» полно. Сейчас нагреется, наберем паром давление и попробуем выскочить. Не меньше десяти очков. Надеюсь, дымогарные и жаровые трубы в целости и не сифонят!

– Попробуем выскочить? – удивился Селезень, шелестя углем и морщась от жара топки.

– Надеюсь, ходовая у него в целости, а так с чего бы ему здесь стоять?

– Да хотя бы для перевозки вон тех вагонов.

– А что в них?

– Не успел зазырить. Глянуть?

– Некогда. Наши ждут, волнуются. Может, к ним дунешь? Я сам шнур запалю.

– Не-е, Степаныч, это моя работа! Мой фейерверк будет! Давай, дергай свои рычаги, а я свои. Еще?

– Да, видишь манометр? Как наберешь десяток атмосфер, скажешь. Я пока все же гляну оси.

Сергачев ловко нырнул в узкий ход, сполз по поручням и почти в три погибели стал осматривать буксы, рессорные балансиры и бегунковые тележки. Вскоре его окликнул «кочегар» Селезень.

– Пробуем сдвинуться, если тронется, то все в порядке, – сообщил Сергачев, уже орудуя у пульта управления механизмами, – мне не понравилось тяговое дышло, шкворень забил, авось, хватит на пару дней.

– Мне продолжать топку греть?

– Да, набираем тринадцать очков и выходим. Фрицев нет?

– Только тот один, но я пойду с ним разберусь сейчас.

– Давай, паря, я пока тут расшевелю нашего слоника.

Немец очень удивился, прямо «до боли в сердце», когда, развернувшись, очутился лицом к лицу с чумазым парнем, недавно таскавшим шпалу. Теперь в его руке блеснуло лезвие, и нож до рукоятки вошел в грудь часовому. Пока он хрипел и закрывал глаза, Селезень волок его внутрь ангара. Винтовку и ремень с запасными обоймами он закинул через плечо.

– Степаныч, у меня все в ажуре! Зажигать?

– Да обожди ты. Экий ты шустрый!

Железнодорожник еще минут пять ковырялся с системой подачи пара, потом попросил выпростать из-под сцепных колес тормозные колодки и попробовал сдвинуть паровоз. Махина зашипела, дернулась, скрипя и лязгая железными деталями, но все же проехала пару метров, высунув передок из ангара.

– Нормалек, готово! Зажигай, Серега.

Селезень все сделал ловко и быстро, выскочил из ангара, догнал начинавший разгоняться локомотив с тендером позади, заскочил на подножку. Его довольная мина резко сменилась на злую и озабоченную при виде легкой дрезины, возвращающейся из ночного дежурства в ангар станции. И на ней сидящих сонных гитлеровцев.

– Атас, Степаныч! Немцы-ы!

– Вижу-у. Держись, паря-я. Эх-х, выноси, залетная!

Дрезину шибануло так, что с нее в стороны полетели не только солдаты, но и весь их нехитрый скарб. Механическая тележка удержалась на рельсах, слегка подпрыгнув, огласила окрестности страшным скрежетом и, прилипнув к локомотиву, продолжила движение вместе с ним, теперь уже обратно. Приходящие в себя немцы, попрыгавшие и сброшенные на обочины, стали дико голосить и стрелять вверх, пока их шум не затмил гул взрыва. Ангар, словно мыльный пузырь, вспучился и лопнул, окутавшись языками огня и клубами черного дыма. Эхо взрыва пронеслось вдоль путей и по распадку между лесом и поселением.

Паровоз подобрал двух разведчиков с их тяжелым снаряжением и, прощально погудев одинокой лошади, стал удаляться на северо-запад. Вскоре его пыхтение-шипение утихло, а дым из трубы рассеялся по просторам просыпающейся провинции.

* * *

Из новостей в утренней газете «Кенигсберг Альгемайне Цайтунг» от 14 июня 1943 года: «… в результате действий искусно скрывающихся советских парашютистов ночью с 12 на 13 июня в усадьбе Скайсгиррен убит рядовой «полиции порядка» Клаус Фольге, получили ожоги и ранения двое местных жителей, причинен ущерб на сумму 5700 РМ из-за пожара ратуши, двух сгоревших единиц техники и обрыва проводов местной связи. Снято и уничтожено красное полотнище, символизирующее знамя Советов, а также стерты пропагандистские надписи на стенах домов простых жителей… Позднее этими же диверсантами на узловой станции Ульбах убит солдат вермахта Вильгельм Баннах, охранявший пункт дозаправки железнодорожного транспорта на тупиковой ветке магистрали Тильзит – Гумбиннен, взорван сам пункт, уничтожены четыре единицы транспорта на рельсах, ранены три человека из обслуживающего персонала и дежурного наряда. Угнан локомотив типа «BR-86». Партизаны на этот раз не понесли никаких потерь. Мы обращаемся к властям провинции и руководству СД! До каких пор будут происходить…»