— Не может быть!

— Клянусь тебе! Ее хотел каждый: хотя бы для того, чтобы потом рассказывать, что имел женщину, которую не поднимут и пятеро.

Настойчивый поцелуй заставляет Книппердоллинга замолчать. Что касается меня, мне уже не нужны никакие кляпы. Полулежа на полу с прижатой к стене шеей и девушкой, неторопливо высасывающей из меня соки, я давно утратил дар речи.

Теперь и Ян едва не задыхается благодаря своей нескромной партнерше. Определенно, ей успешно удается заставить его заткнуться.

Вот так, в обстановке всеобщего молчания звучит глухое, полузадушенное завершающее мычание Книппердоллинга.

— Ты всегда так спешишь добраться до финиша, дружище Берндт? — прерывает его Ян привычной насмешкой. — У меня есть лекарство, необходимое в твоем случае. Вскипяти несколько луковиц в воде, а когда они остынут, ты можешь смело засовывать их внутрь. — Он взмахивает руками. — Действует безотказно, я тебе гарантирую. Или, если тебе доведется побывать в Лейдене, спроси Хелен. Она работала на меня: уникальная шлюха, которая умеет доставлять удовольствие, так и не отдаваясь.

— И как же это у нее получается?

— Не имею ни малейшего понятия, а вот она знает. Представь себе, я платил ей за час, а клиентов приходилось записывать заранее. Говорю тебе: один раз пришел клиент, которому хотелось быстренько перепихнуться, ты меня понимаешь? Она, напротив, решила, что он должен остаться минимум на часок. Этот тип был доведен до белого каления, но ничего так и не происходило. Через какое-то время он действительно озверел. Он выхватил нож и порезал ее, ты меня понимаешь? Естественно, это было последнее, что он сделал в своей жизни. Идиот, так испортить товарный вид моего капитала!

Книппердоллинг убирает волосы своей красотки с потного лица и смотрит в направление Яна.

— Дерьмо! — это его единственный комментарий.

У меня вырывается слабый смех, но уже не осталось сил, чтобы открыть глаза нашему актеру на его странную привычку: когда он заливает, он никогда не может удержаться от фразы: «Ты меня понимаешь?» Безотказный метод, чтобы определить, что вранье в его россказнях, а что — правда.

Теперь Книппердоллинг не хочет упускать ни малейшей подробности из рассказов нашего друга-сутенера:

— Что ты там говорил до этого про жителей Индии?

— Когда?

— До этого, помнишь? История о том, что они раньше нас попадут в Царствие Небесное?

— Ах, ничего. Мне рассказывал об этом один моряк, мой клиент, бывавший там. Они гораздо ниже нас, зато у них вот такие штуковины. А если тебе интересно, другой клиент, бывавший в Африке, говорил мне, что там их обрезают, потому что женщинам так больше нравится.

— Вонючие евреи! Теперь я уверен, что они делают это именно по этой причине, а вовсе не потому, что являются избранным народом.

Теперь и Ян собирается кончать. Упоминание об Израиле возбуждает его еще больше. Он вздымает руки к небу и не удерживается от возгласа:

— Вы станете для меня царством избранных и святым народом!

Последние слова звучат как стон, и он медленно заваливается в постель.

Если я его хорошо знаю, он больше ничего не скажет.

Проходит всего несколько минут, и он снова в седле. Оказывается, я его знаю недостаточно хорошо.

— Дамы и господа, друзья, por favor… — Голый, с раскинутыми руками, он стоит на коленях в кровати. — Прежде всего, несколько инструкций, или пожеланий, как вам больше нравится: ты, дружище Берндт, ты что, хочешь заставить меня умереть от жажды, свинья, жадный ты лавочник, неужели это правда? Тогда гореть тебе в адском огне…

— Ах да, да, экий ты мудак… иду… сейчас иду… но… но ты беспокоишь меня… ты пьешь, как лошадь — мы так не договаривались… — Брюхо Книппердоллинга трясется, перемещаясь в соседнюю комнату.

— Вот молодец, молоде-ец! — громко аплодирует он. — А ты, подруга, моя преданная святая шлюха, продолжай забавляться божественным кропилом, расположенным у меня между ног, пока Святой Вымогатель расскажет тебе историю о своем благородном происхождении. Да, молодец, вот так.

Книппердоллинг возвращается с тремя бутылками жизненной влаги. На его лице застыла идиотская улыбка, но она тает, как только он замечает, что его дама наполовину погрузила лицо в зад Яна.

— Хорошо, я готов, скорее готов, чем нет. Герт! Герт, где ты? Ты уверен, что девушка не высосала тебя целиком и полностью? Вот уже час, как она держит его во рту — она просто рискует задохнуться, бедняжка!

— Чтоб ты обосрался! — звучит мой ответ.

— Ах нет, мой дорогой, я не буду делать этого, хотя бы ради Мадам Поцелуй Меня в Зад, здесь снизу. Но хватит, а теперь минуточку внимания, рог favor!

Книппердоллинг не слишком прислушивается к его словам — он неуклюже пытается втиснуться в гущу извивающихся тел и как-то восстановить свои позиции.

— Моя мать была беженкой из Германии, незамужней. В какой-то канаве ее отымел старый Шульц Бокель, великий развратник из Гааги, и она произвела меня на свет под именем Иоанн, на голландском — Ян. В шестнадцать лет я нанялся на торговый корабль: Англия… Фландрия, Португалия… Любек… Затем боцман начал уделять мне особо пристальное внимание. Однажды ночью во время шторма я расколол ему голову веслом и отправил за борт. Два дня спустя я высадился на берег в Лейдене, чтобы согреть постель его жены. Я утешал его вдову пару лет, проживая в ее доме и имея свободный доступ к ее сбережениям. Дама заставляла меня работать портным: она утверждала, что я рожден для этого ремесла, — не знаю, что заставило ее так думать, я никогда не хотел ни черта делать. Ну и шлюха же она была: избавиться от жирного мужа-пьяницы ради обалденного двадцатилетнего юнца… Но мое истинное призвание было не в этом, я не хотел гнуть спину и ишачить всю жизнь. Я был рожден для чего-то лучшего, более возвышенного и духовного: стать актером, писать стихи, — пришлось оставить старую развратницу… Жить своей жизнью… Да. Я сохранил верность себе, да-да, когда оставил старую кошелку… И открыл свою корчму… Местечко для разврата высшего класса, хорошие деньги и непыльная работенка. Я очаровывал клиентов, читая им свои стихи, перед тем как за них принимались девочки. Один раз я декламировал даже в церкви: отрывки из Ветхого Завета по памяти, очень даже неплохо. Палата риторов сделала меня своим почетным членом. Знаете, все они были завсегдатаями моего казино, и я рассчитывался с ними по отдельным счетам, обслуживая по льготному тарифу. Среди своих шлюх я был ближе к Богу, чем все эти грамотные, у которых воняло изо рта и которые потом приходили ко мне, чтобы им пощупали их пипки!

Однажды в мой бордель забрели два странника, посланные Господом. Одним из них был Ян Матис, а вторым — тот, с кем Инга сейчас успешно разделывается на ковре. Герт, ты еще жив? И они сказали мне: «Ян Лейденский, ты нужен Богу, бросай все и следуй за нами».

— А ты это и сделал…