смотрел долго, пока Селин не скрылась за поворотом, мысли, которые при этом витали в его голове были более, чем удивительными.

«Это же надо, - с возмущением думал он. – Эта … Селин (почему-то обзывать девушку мерзкими словами Дэвэру совсем не хотелось) утверждает, что если я предложил бы ей изменить цвет и длину волос, то она бы отказалась это сделать. Да что за бред?! - Дэвэр прекрасно знал и прекрасно помнил сколько усилий тратили женщины, что были рядом с ним даже самое короткое время, на то, чтобы понравится ему. Как они осторожно выясняли его малейшие предпочтения и как изощренно использовали эти знания, чтобы привязать его к себе. И речь шла не только о красивом лице и теле, речь шла и о душевной привязанности. Девушки шли наперекор своим убеждениям, своим верованиям, не говоря уже о вкусах и обычных предпочтениях в еде, питье, одежде, музыке, стихах и обо всем остальном, что составляет огромную часть жизни, помимо удовлетворения сексуальных желаний. - И это были не какие-то простые… курсантки захудалой провинциальной Академии! - Гнев Дэвэра нарастал подобно снежному кому. – Хотя… - он вдруг успокоился, поскольку ему в голову пришла здравая мысль, что все дело в Льере, чье тело он сейчас занимал. – Да, да, да, - уже с веселой ноткой, все еще не прошедшей злости, думал Дэвэр. – Интересно, что бы ты сказала, милая (даже мысленно произнеся слово «милая» Дэвэр вложил в него столько яда, что самому стало смешно), если бы попала в мой дворец? – И тут воспоминание о Леэль так ясно всплыло в его сознании. Леэль, которая осталась равнодушна и к его дворцу, и к нему самому, и палец о палец не ударила, чтобы понравиться ему хоть на капельку. – Вот же, зараза! – вслух выругался Дэвэр и только грозно зыркнул на удивленные лица, случайных свидетелей выплеска его гнева. Мысль о том, что его желаниями может кто-то пренебречь, так задела Дэвэра, что на другой день, ловко подкараулив Селин, когда та осталась одна, Дэвэр снова спросил ее об этом. Сначала Селин хотела отмахнуться и от вопроса, и от Льера, но что-то в его глазах заставило ее задуматься над его словами.

- Льер, неужели ты не понимаешь, что желание подстроиться под чужие взгляды и вкусы – ложь, причем самая наипротивнейшая, поскольку ты самого себя скручиваешь в бараний рог, убивая все свои мысли, саму свою сущность и ради чего? Я, конечно, не знаю может какая-то там невероятная любовь и может принудить меня к этому, но если хорошо разобраться, то человек, ради которого ты себя будешь морально калечить не имеет права требовать от тебя такой жертвы. Как он может принимать твою любовь и дарить свою, если знает, что ты внутри ломаешь себя, подстраиваясь под его вкусы и идеалы.

- А может он этого не знает? – резонно спросил Дэвэр.

- Так пусть узнает! – раздраженно рявкнула Селин. – Кто ему мешает расспросить любимую, что ей нравится, а что нет? Разве плохо, когда между людьми искренность и никакого притворства? Понимаешь, искренность чем хороша, что ты видишь человека… например, как ты меня. Видишь синие волосы и короткую стрижку, понимаешь, что это не твое, что девушка с подобными вкусами тебе чужда до глубины души и ты спокойно идешь искать такую, чьи вкусы совпадают с твоими. Правильно я говорю? – В славах Селин определенно был смысл и Льер неохотно кивнул. – Разве хорошо, если девушка притворяется не такой какая она есть на самом деле? - продолжила она. - И ты потом вопишь в небеса: «Она была такой милой, такой робкой, а теперь стерва каких свет не видывал!». – Селин внимательно посмотрела на Льера, словно убеждаясь, доходят ли до него ее слова. — Вот поэтому я против притворства. Я такая, какая есть: нравится – бери, не нравится – беги! – засмеялась Селин собственной шутке, перефразировав поговорку. – Но Льер не смеялся, он смотрел на Селин и в его глазах все больше и больше читалась какая-то обреченность, совершенно непонятная Селин. – Мне надо идти, - решительно сказала она, намекая на то, что им пора распрощаться, но Льер и не думал ее отпускать.

- Если бы ты на секунду представила, что оказалась в другом Мире, где бы ты хотела быть? – неожиданно спросил он.

- Льер! Ну что за бред ты несешь? – уже с заметным раздражением сказала Селин, которая терпеть не могла болтать о всяких глупостях и пустяках… тем более с Льером. – Какие еще Миры? Ты прекрасно знаешь, что существуют только две Звездные системы, населенные разумной жизнью. Мы и ильдирцы, у нас общие предки – это доказано генетически, но или их, или нас каким-то образом перебросило на огромное расстояние. Мы встретились и теперь между нами идет война за владение планетами с богатыми природными ресурсами. Ты хочешь, чтобы я к ним попала?

- Нет, - быстро сказал Льер. – Я хотел спросить, хотела бы ты оказаться в мире, в котором существует магия?

- Конечно! – уверенно ответила Селин. – Все бы этого хотели. – Она не понимала почему Льер вдруг довольно заулыбался (так, наверное, выглядел бы кот в человеческом облике, обожравшийся сметаной), и Льер, наконец, расстался с Селин и быстро пошел… в тренажерный зал, что-то насвистывая и не обращая внимая на стоны настоящего Льера, который всей душой ненавидел такое времяпровождение. А Селин около своей комнаты столкнулась с Кертом, Катэром и Марти.

- Мы видели, как ты долго разговаривала со Льером, - начал Катэр, - не хотели вам мешать, может ты о нем что-то интересное узнаешь?

- О, да! – с явной иронией ответила Селин. – Льер спросил у меня хотелось бы мне жить в магическом мире?

- В смысле магическом? – удивились парни.

- Ну в смысле хотелось бы мне кататься на единороге по цветной радуге и просыпаться в окружении фей, исполняющих любые мои желания…

- А феи красивые? - сразу же заинтересовался Керт. – И… какие именно желания они исполняют? - Селин только тяжко вздохнула в ответ на эти похабные намеки, парни поняли ее без слов и заговорили вполне серьезно: - А Льер больше ничего