— В Зоне можно жить вполне нормально, тихо, — опроверг Шептун. — Как-то договориться, сбиться в группы…

Он не договорил. Смутные сомнения поселились у него в душе.

— Продолжай, — насмешливо сказал Самопал. — Организоваться, скучковаться, где-то осесть, распределить обязанности. Сделать то, что делает «Набат». Так? Ты столько времени потратил, чтобы призывать всех собраться в клан, что забыл простую вещь: не всем нужен конкретно твой клан. Люди не против общества, но оставь им право создавать свое. А когда позволишь, то смирись с тем, что с руганью между людьми будет покончено, но мир не настанет. Потому что любая проблема перерастет в вооруженный конфликт. Человек против толпы выстоит, только если соберет собственную.

— Волк без стаи, — проговорил Шептун, чувствуя приступ внезапного ужаса. Дернувшись, он пришел в себя и яростно замотал головой. — Я отказываюсь говорить с тобой, — сказал он.

— Господи, какое счастье…

— Раз ты не хочешь, чтобы я вступался за тебя перед Грачом, то не буду. Сообщи ему то, что думаешь о нас. Только я не думаю, что он поймет.

— Он поймет, — саркастично улыбнулся ренегат. — И именно поэтому мне конец.

Коготь.

Шептун издали заметил скалистые вершины, вонзившиеся в небо, но обычного благоговения не ощутил. Возвращение домой не наделяло его не то что радостью, но даже банальным успокоением, не давало перевести дух при мысли, что скоро можно будет упасть в свою палатку, закрыться изнутри и проспать часов восемнадцать. Сталкера мучили совсем другие виды усталости, которые не проходят сами собой, пока не сделаешь нечто особенное.

Что-то еще было не так, помимо самочувствия Шептуна.

— Почему так тихо? — спросил он.

Самопал ничего не отвечал. Было видно, что он не ответил бы, даже если бы вопрос был обращен к нему.

— Эй! — крикнул Шептун, бросившись вперед, к смотровой яме, из которой торчала рука. — Что тут…

Перед ним лежал труп дозорного. Того самого, чьего имени Шептун так и не узнал. Под ним была засохшая лужа крови. Видимо, смерть наступила совсем недавно.

— Что там? — не вытерпел Самопал. Он увидел труп и весь словно сжался. — Черт побери. Шептун, он мертв.

— Да, — сказал сталкер и огляделся. — Почему его не вытащили отсюда? Быть может, наши не знают. И если…

Не договорив, Шептун со всех ног ринулся вперед, сдергивая автомат с плеча.

Его ноздри уловили запах дыма.

Перед пробитой бочкой с водой лежал мертвый Пассатиж. Лицо покойного было безмятежно, руки раскинуты в стороны. Ему повезло — он умер быстро.

Сам источник дыма находился чуть дальше — вернее, их было множество. На месте хижины Дудука осталась куча углей. Тошнотворный жирный дым струился из жилых нор. Из одной из них торчала нога Баунти в том самом злосчастном сапоге, который он так и не починил как следует.

Палатка Шептуна сгорела начисто вместе со всем имуществом. На куче золы остались стоять две палаточные дуги. Было видно, что тут не мародерствовали. Просто все уничтожили.

Тела были разбросаны по всему Когтю. Возле входа в пещеру шефа лежал Сандора, сжавшись в клубок. Видимо, он скончался не сразу. Костер для ежевечернего сбора клана превратился в место массовой кремации. На нем россыпью лежали обожженные скелеты.

Самопал согнулся пополам и начал блевать желчью. Шептун, часто дыша, подошел к пещере и заглянул внутрь.

Голова Грача была насажена на кол и стояла у самого входа. За ней виднелись разбросанные по дну пещеры части тела.

Обратно сталкер вышел, не дыша вообще. У него потемнело в глазах, и, чтобы не потерять сознания, Шептун расцарапал себе щеку до крови.

— Как так? — выдохнул он. — Что тут произошло?

Никто не мог ответить ему. Все были мертвы. Клан «Набат» перестал существовать.

Самопал катался по земле, издавай смех, не похожий на человеческий. Казалось, так смеяться может только взбесившийся заяц. В этих звуках слышался полный спектр эмоций — страх, радость, глухое удовлетворение. Хохот Самопала напоминал шипение, которое бывает от соединения раскаленного камня и ледяной воды.

— Они все мертвы, — говорил ренегат, захлебываясь.

Шептун ударил его ботинком, прямо по лопнувшим губам. Самопал откинулся навзничь, но смеяться не перестал.

Сталкер протер глаза, думая, что ему все это кажется.

— «Лезвия», — вытаращился он на костер. — Тут побывали твои дружки.

— О да. — Самопал начал успокаиваться. — «Лезвия» остры настолько, насколько тупы твои слова.

Он выплюнул кровавую слизь.

— Почему… — Шептун старался удержаться на ногах всеми силами. — За что все это? Грач… как так случилось? Почему надо было это делать, за что?

— Теперь ты видишь. — Самопал попытался встать, упал снова, но все же поднялся. — Теперь ты видишь, что мы с тобой — мелкие черви, которые не могут ничего. Ничего, сталкер.

Шептун стиснул руку в кулак, замахнулся, но не ударил. Самопал казался слишком легкой и слишком тяжелой мишенью одновременно. Ренегат отдышался, прислонился к нагретому камню Когтя.

— Жизнь бы сейчас отдал за сигарету, — признался он. — Шептун, найдешь мне сигарету? Я тогда скажу все, что ты захочешь. Сталкер?

— Жизнь за сигарету, — повторил Шептун. — Пожалуй, будь у меня сейчас курево, я бы купил за него твою жизнь. А знаешь что? Не нужна мне никакая сигарета.

Он одним движением снял автомат с предохранителя и нацелился.

— Стой! — Самопал вытянул руку. — У тебя была возможность прибить меня раньше, но сейчас нет! Забыл, где мы находимся?!

— В месте, где все мои друзья умерли по твоей вине, — ответил Шептун. — Я сейчас не стреляю не потому, что ты можешь меня переубедить, потому что ты не можешь. Я не стреляю, так как хочу понять, почему именно я не стреляю. Замолчи, гад. Тебе не жить, и это главное.

— Тогда я тебя и слушать не стану, — отмахнулся Самопал. — А вот тебе бы не мешало наконец уши раскрыть. Хотя что с тебя взять… Эх, Шептун, Шептун. «Набат» все еще существует.

— «Набат» — это я, — процедил сталкер.

— Не совсем. Это и я тоже.

— С каких пор?

— С тех самых, когда Грач меня принял, — ответил Самопал, слегка повысив голос. — И, пока никто не вышиб меня из клана, я остаюсь в нем. Ты плел мне эту чушь про законы клана с самого начала, так что теперь мы все в них дружно верим. Что ты мне сказал, для чего шел за мной? Доставить для суда!

— Я сам буду твоим судьей, — прошептал сталкер. — Судьей и палачом. Я уже вынес решение. Смерть.

— Жизнь, — сказал Самопал. — Нас осталось двое, сталкер. У меня столько же прав выносить вердикты, сколько у тебя. Любое твое решение будет аннулировано моим. Ты не сумеешь убить меня, так как по правилам клана не получишь большинства голосов. Но есть другой способ…