В официанты советские люди шли за длинным рублем и получали его несколькими способами. Среднестатистический ленинградский халдей на излете коммунистических времен имел в ресторане на руки в месяц где-то до тысячи рублей. Понимая всю условность средней цифры, все-таки станем исходить из нее. Сумма, конечно, огромная, если сравнивать с советскими зарплатами. Остается лишь описать основные приемы передовиков меню и подноса.

За посадку гостей брали обычно десять рублей за стол. В том случае, конечно, когда свободных мест не было. А их почти никогда и не было. Принципиально важная информация: ни в буфете, ни на кухне ничего не разбавляли и не довешивали. Там всегда имелась левая продукция. Она поставлялась с баз и реализовывалась в ресторане по ресторанной цене. Буфетчик, продававший алкоголь, искал способ продать свою продукцию. Наценка в ресторане, допустим, на коньяк и водку равнялась ста процентам. Эту разницу и старались положить в карман, продавая сорокаградусное. Конечно, частично реализовывали и казенную продукцию. Принесенный для криминальной продажи алкоголь буфетчик у себя не держал. Часто в буфете сидел как бы приятель буфетчика. На самом деле этот человек по мере необходимости приносил бутылки из припаркованной машины. Их содержимое в буфете переливали в казенные бутылки и выносили ленинградцам по двойной цене.

На кухне мухлевали с мясом, продавая более дешевые сорта за максимальные деньги. Это называлось пересортицей. Буфетчики и кухонные работники «отстегивали» часть прибыли руководству. Система была ступенчатая, каждый платил непосредственному начальнику.

Но вернемся к официантам. Они обманывали посетителей следующим образом. Существовал такой профессиональный термин – «обман по технике». Гость ресторана заказывает одно блюдо, а ему приносят более дешевое. Из одного эскалопа можно сделать два антрекота. Официант получает на кухне блюдо, выносит в зал, ставит на сервировочный стол, достает пустую тарелку, перекладывает, мухлюя. Ловкость рук и никакого мошенничества. Технические приемы передавались ученикам, приходившим на работу. Ведь нового официанта фактически принимали в банду. От точности работы новичка зависела устойчивость ресторанного бандформирования.

Творчески мыслящие официанты придумывали собственные блюда. Курица, допустим, по-японски! Посетителям говорилось про экспериментальное горячее блюдо, проходящее испытание. Объяснялось – это, мол, вареная курица с сыром, приготовленная по токийскому рецепту. Многие соглашались попробовать. Официант брал обычную вареную курицу за рубль пятьдесят, к ней прикладывал сыр копеек за пятьдесят, втыкал сверху какую-нибудь петрушку. И выносился подобный гастрономический шедевр в блюде необычной формы. То, что стоило два рубля, продавалось за три. Если постоянно изобретать такие фокусы, то в месяц набегало в карман фантазера довольно прилично.

Еще про алкоголь. Крепкие напитки проносили в графине. Поддатые ленинградцы часто просили добавки. Халдей советовал брать не бутылку, – многовато будет! – а триста граммов. И приносил в графине двести пятьдесят. Чистый обман без выкрутасов. Еще практиковалась пересортица с вином. Проще говоря, вместо заказанного дорогого вина приносили более дешевое. Или, уверяя, что закончился дешевый коньяк, вместо дорогого приносили все тот же дешевый.

Официанты-женщины с шутками и прибаутками выклянчивали в подарок шоколадку. Хмельные мужчины радостно соглашались, шоколадка вписывалась в счет, а на самом деле бралась у буфетчика взаймы. За вечер такие шоколадки складывались в серьезный улов.

Официант-мужчина, «подружившись» с клиентами, просил налить полтинник или сотку коньяка, мотивируя просьбу тем, что, мол, накануне погулял с другом и надо опохмелиться. Выпившая компания с пониманием соглашалась, официант говорил, что он не может пить на работе в открытую, что правда. Он, якобы, выпьет в буфете, а выпитое включит в счет…

Таким образом мастера советского общепита обдирали граждан социалистического государства.

Хочется напомнить современнику: в советские времена алкогольные напитки стоили очень дорого, если сравнивать тогдашние цены с нынешними.

По правилу, каждое блюдо должно выноситься индивидуально, но, чаще всего, всякие салаты и прочие закуски компаниям веселящихся приносили в общей тарелке или вазе. Ресторанная теория гласила – порция должна быть такой, чтобы ее хватило! В столовках, где обычно днем питались ленинградцы, нормы отличались в меньшую сторону. Поэтому, когда в общей вазе официанты не доносили продукта, никто не замечал.

При расчетах с клиентами следовало получить чаевые или нагло обсчитать подвыпивших посетителей.

Теперь о ресторанном рейтинге. Лучшим рестораном, куда заходили разные партийные работники, академики, представители высших слоев рабочего класса, народные депутаты и прочая элита советского общества, следует назвать «Петровский зал» гостиницы «Ленинград». Он находился на ее последнем этаже. Под названием «Санкт-Петербург» эта гостиница и теперь стоит на Неве с видом на революционный крейсер «Аврора». Кухня, обслуживание, сервировка тут считались лучшими в городе. Второе место – это знаменитая «Крыша» гостиницы «Европейская». Третье место – гостиница «Прибалтийская». Четвертое условное место – «Астория». Далее рангом пониже, но на одном уровне: ресторан «Кавказский» на углу Невского проспекта и Казанской улицы, отличавшийся прекрасной кухней, но довольно тесный. Еще следует назвать ресторан «Садко» напротив Думы. Отличная кухня была в «Баку» на Садовой улице в сотне метров от Невского. В ресторане «Метрополь» на той же Садовой, но напротив Гостиного Двора, готовили отличные горячие закуски. Одним из лучших считался ресторан в ленинградском аэропорту.

С середины 80-х общая картина изменилась. Появились кооператоры разных мастей, в том числе и кооперативные рестораны. Неожиданно разбогатевшие ловкачи демонстративно денег не считали, шикуя напропалую. Возникли сложности с алкогольной продукцией, порожденные знаменитым указом Горбачева. В кооперативных ресторанах разрешили клиентам приносить вино-водочную продукцию с собой. Под это разрешение в ресторанах в открытую стала гулять левая продукция.

В итоге вспомню правду: шальные деньги, получаемые халдеями, мало кому принесли счастье. Многие официанты сами начинали пить, спивались, иногда доходили до прямой уголовщины. Человек, рассказавший мне о специфике ленинградского ресторанного дела, сам отсидел за разбой шесть лет.

Закончив главу, я позвонил товарищу и между делом сказал:

– Поскольку тут произносятся вещи малоприятные, я твою фамилию называть не стану.

– Как так! – возмутился источник информации. – Назови обязательно! Фамилию, имя и отчество! Уланов Олег Николаевич.

Неторопливо, отвлекаясь на мелочи жизни (ведь из мелочей всякая жизнь и складывается; да и о чем, как не о жизни, мы тут ведем речь?), книга движется к концу. В 1991 году в моем ленинградском времени случились два важных события – общественное и личное.

В апреле в огромном павильоне Ленэкспо, что на Васильевском острове, прошла выставка «Реалии Русского Рока». Ее совместно с Ленинградским рок-клубом проводил кооператив, при этом же клубе созданный. Финансовый механизм мне не известен. Но тут важны не деньги – сама выставка удалась на славу, став своеобразным фестивалем победителей. Русский рок достиг райских вершин, толпы ломились на концерты, многие музыканты поехали по миру, зарабатывая буржуазные деньги.