Одновременно с работой в Смешанной реэвакуационной комиссии П. Л. Войков выполняет ряд заданий правительства, принимая участие в переговорах о заключении торгового договора между Р.С.Ф.С.Р. и Польшей, а также между Р.С.Ф.С.Р. и Швецией.

В августе 1922 года на заседании Коллегии НКИД Р.С.Ф.С.Р. рассматривался вопрос о назначении П. Л. Войкова на должность Полномочного Представителя Р.С.Ф.С.Р. в Канаде. Но правительство этой страны категорически отказало в этом Советскому правительству из-за причастности П. Л. Войкова к убийству Царской Семьи.

8 августа 1924 года на заседании Коллегии НКИД СССР обсуждался вопрос о назначении нового Полномочного Представителя СССР в Польше. По предложению Г. В. Чичерина коллегия рекомендовала на этот пост Петра Лазаревича Войкова. Агреман на его назначение был запрошен у Правительства Польши 10 августа. Но, памятуя скандальный отказ канадского правительства, Польша молчала… 22 августа долгожданный ответ был получен. Но в нём МИД Польши в лице Министра Иностранных Дел Польши А. Ю. Скшиньского выражал осторожное опасение, что так как с личностью Войкова связывается история или легенда об участии его в расстреле семьи Романовых, то польское правительство хотело бы получить по этому поводу разъяснения.

В своём ответном письме Г. В. Чичерин сообщал, что:

И пояснял, что П. Л. Войков занимал на Урале должность областного комиссара снабжения и, как невоенный, не имел отношения к исполнению приговора над бывшим царём и его семьёй.

А далее Г. В. Чичерин писал:

В заключение своих слов Г. В. Чичерин выразил уверенность в том,

Письмо Г. В. Чичерина вызвало в Польше большой общественный резонанс. «Прогрессивно» настроенная молодёжь, рабочие и отдельные представители интеллигенции нелегально распространяли его по всей стране. А на страницах газет наиболее демократической ориентации завязались оживлённые диспуты…

Вскоре от А. Ю. Скшиньского был получен ответ, что польское правительство решило дать агреман на назначение П. Л. Войкова в качестве Полномочного Представителя СССР в Польше.

2 ноября 1924 года П. Л. Войков с женой и сыном прибыл в Варшаву, а 8 ноября вручил свои верительные грамоты Президенту Польской Республики Станиславу Войцеховскому.

Характеристика советского полпреда во время его пребывания в Польше сохранилась в мемуарах, уже упомянутого Г. З. Беседовского:

12 января 1925 года П. Л. Войков посещает А. Ю. Скшиньского, которому сообщает мнение Советского правительства о возможности заключения соглашения между СССР и Польшей о ненападении и взаимных обязательств о невступлении в какие-либо комбинации, враждебные одной из сторон, а также соблюдении нейтралитета в случае войны с третьей стороной.

Но дипломатический статус советского полпреда в Польше был лишь своеобразной ширмой, за которой скрывалось его истинное назначение в эту страну – экспорт революции. Так, по свидетельству современников, П. Л. Войков вёл себя в Варшаве как активный авантюрист, додумавшийся до того, чтобы при посредстве польских коммунистов совершить террористический акт в отношении бывшего главы Польши Ю. Пилсудского. И только категорический запрет Ф. Э. Дзержинского на проведение этой акции охладил его пыл. Одновременно П. Л. Войков постоянно проводил тайные встречи с польскими коммунистами, которых часто перевозил в места тайных сборищ на приобретённой им моторной лодке. А одного из них, – видного польского коммуниста Лещиньского, после его побега из кабинета следователя, лично вывез на своей лодке в Данциг, поскольку моторка под советским флагом не подлежала досмотру польских властей. (Хотя в этом не было никакой необходимости, так как польские власти к тому времени уже дали своё согласие на передачу этого товарища в обмен на арестованных в СССР поляков.) И поэтому нет ничего удивительного в том, что при подобной «политике невмешательства» несгораемые шкафы в секретных комнатах варшавского полпредства в бытность там П. Л. Войкова «…были переполнены взрывчатыми веществами, оболочками от бомб и ручными гранатами»… И теперь даже страшно себе представить, какие имелись бы последствия для дальнейших отношений между СССР и Польшей, если бы мечты о развёрнутой террористической и диверсионной деятельности, вынашиваемые советским полпредом, оказались бы претворены в жизнь!

Помимо своей главной нелегальной задачи – «раздувания мирового пожара» – Пётр Лазаревич имел за собой ещё несколько слабостей, главными из которых были пьянство и слабость в отношении лиц противоположного пола.