в очень хорошем темпе, стараясь удалиться как можно дальше. Дальше пошли спокойнее и к обеду, по моим расчетам, отмахали километров не меньше пятнадцати, что можно было считать хорошим результатом. Плохо было, что неизвестно куда – навигация на телефоне без сети отказывалась работать, и дорога вела, ориентируясь по солнышку, примерно в направлении на восток-северо-восток. Еще совсем не радовала живность – за несколько часов попадались только белки и бурундуки, даже банального зайца не было ни одного. Хотя я точно знал, что здесь есть и они, да и покрупнее животные должны быть. А еды в рюкзаке, по-хорошему, на два-три дня хватит, если на двоих делить. Ближе к обеду стал даже посматривать вверх, в поисках какой-нибудь съедобной птички, но и там было пусто. В конце концов, плюнул и объявил привал. На сухом спирте разогрел две банки тушенки, их и употребили, вприкуску с хлебом. Запили водой из родничка, наполнили фляжки и двинулись дальше. Накатывал сон, но я решил максимально использовать светлое время суток, поэтому как мог бодрился сам и подбадривал Ксюшу.

Потом шли почти без остановок до начала сумерек. Шагали молча, сил на разговоры уже не оставалось. И, благодаря тишине, я услышал знакомое пощелкивание со стороны осинника, мимо которого мы как раз проходили. Поймал Ксюшу за руку, приложил палец к губам и тихонечко поставил рюкзак на землю.

- Сиди тут тихо, даже не дыши! – Прошептал ей в ухо/ – Папка мамонта добывать пошел.

Девушка удивленно подняла брови, но промолчала и медленно опустилась на землю. А я снял с плеча автомат, перевел на одиночную стрельбу и замер, прислушиваясь. Глухарь – а это точно он щелкал клювом - тоже затих, сволочь такая. Достал свой старый туристический бинокль, начал осматривать осинник, до которого в этом месте было метров сорок от дороги. Подходить ближе не хотел – глухарь, скотина, хоть и выглядит как пень, но видит и слышит прекрасно, и в любой сезон, кроме весны, шугается всего на свете. Сейчас поздняя осень, он наверняка днем нагуливал жирок на зиму и сейчас должен устраиваться на ночевку, а значит, проявит себя. Так и получилось, птица еще какое-то время просидела тихо, потом захлопала крыльями и перелетела с дерева на дерево. Расстояние до него было небольшое – метров шестьдесят-семьдесят - и я сел на колено, опирая руку. Коллиматор был у меня простенький закрытый, без осветления и приближения, пожалел в свое время денег, но сумерки только начинались и темная тушка глухаря выделялась на фоне светлых стволов. Прицелился, глухо кашлянул глушитель и неудачливая птица свалилась вниз.

- Папка молодец, папка свежего мяса добыл – похвалил я себя, радуясь, что с первого выстрела хорошо попал. Глухари очень крепки на рану, могут еще полчаса потом кружить по лесу, а мне этого совсем не хотелось.

Шустро добежал до места падения и подобрал птицу – здоровую, килограмма на четыре веса. Вернулся назад, подобрал рюкзак, а глухаря отдал Ксюше.

- Неси, лесная дива, будет нам свежатинка сегодня.

Она брезгливо подняла тушку за ноги, скривилась, но молча пошла за мной. Растет ребенок, приятно посмотреть прям. Ну, или устала тоже. А раньше бы точно не промолчала.

До темноты успели пройти еще с километр, пока не дошли до места, где дорога резко сворачивала влево. Отошли подальше, я высмотрел небольшую прогалину в стороне и занялся устройством ночлега. Нарубил лапника, соорудил из него шалаш под ветками разлапистой ели, на землю накидал еще еловых веток, сверху накрыв сосновыми, чтобы не так кололось. Не бог весть что, но переночевать можно, все лучше, чем под открытым небом. Еще хорошо, что зима не пожаловала раньше времени, а то совсем грустно было бы… Затем посадил Ксюшу разделывать добычу, а сам выкопал неглубокую ямку под костер – хоть мы никого и не встретили за весь день, но не хотелось бы этого и в дальнейшем. А по темноте огонь виден за несколько километров. Я бы и вообще от костра отказался, но запасы надо было экономить, а жрать птицу сырой я был пока не готов.

Наспех пожарил кое-как ощипанного глухаря, продев через него толстую ветку, и объявил отбой. На сон я отвел десять часов. Было бы здорово, если бы целиком, но спать обоим было страшновато, поэтому разбил ночь на две части. Как раз солнце встает около восьми часов, а сейчас десять вечера и уже ночь, по пять часов на нос будет достаточно. Да и на улице как-никак октябрь, особо не разоспишься. Первой спать отправил Ксюшу – ее поход вымотал гораздо больше, чем меня, так что сомневаюсь, что она бы не уснула на посту.

Когда девушка забралась в шалаш и засопела, я поднялся на ноги, отошел в сторону и отвернулся от почти потухших углей. Если кто и появится – нечего сидеть на свету и зрение приучать к нему. Присел, облокотившись на дерево, но понял, что глаза слипаются и подскочил – хорош буду караульный, только заступил на дежурство, а уже спит! Начал нарезать круги вокруг полянки, иногда поливая себе лицо холоднющей водой из фляжки. Когда подошло время, отправился будить Ксюшу, но она так мило сопела и хныкала во сне, что рука не поднялась. В итоге дал ей поспать еще, а когда через час уже понял, что сон меня одолевает, безжалостно растормошил девчонку.

Та подскочила, как ужаленная, и завертела головой, явно не отойдя еще от сна. Потом все же сообразила и тут же заныла:

- Я же только легла! Ты меня рано разбудил!

Я не стал реагировать на такой наглый поклеп, залез внутрь и протянул часы.

- В половину восьмого буди меня, позавтракаем и отправимся дальше – начал я инструктаж. - Не вздумай спать, мало ли кого вынесет к нам. На месте не сиди, уснешь, лучше ходи все время. Да и теплее так будет, на улице холодает. Если будешь засыпать – умывайся, вода во фляжке хорошо бодрит, только всю не вылей за раз. Все поняла?

- Может, костер развести? И погреться можно будет, и звери, вроде как, боятся огня.

- Нет. Возле маленького не согреешься, а большой будет видно издалека. Да и запах костра можно учуять с приличного расстояния. А нам гостей не надо совсем. Зверей можешь не бояться, сейчас никто к человеку не подойдет, даже если