– Бывший парень.

* * *

Эндрю нетерпеливо сидел на самом краешке стула, пока Нэш выводил на экран проектора фотографии преподавателей и сотрудников старшей школы Седар-Спрингс, ожидая, что список подозреваемых Нэша совпадет с его собственным. Может быть, тогда Нэш и Патриция поймут, какими полезными «пропащие» могут быть в полевой работе.

– Сейчас в Седар-Спрингс сорок учителей, – начал Нэш. – Теперь мы знаем, что у одного из них сыворотка и он ведет двойную жизнь. Кто бы это ни был, этот человек не только способен совершить убийство. Он знал о существовании сыворотки и хотел заполучить ее настолько сильно, что ради этого смог убивать.

Он дал всем осмыслить сказанное, прежде чем обернулся к фотографиям.

– Из этих сорока учителей двадцать четыре – женщины, так что сейчас мы можем исключить их. Гэбби уверена, что преступник, которого она увидела, был мужчиной.

Нэш коснулся экрана, одним движением убрав всех женщин-учителей за его пределы.

– Теперь мы отбросим тех, чьи возраст, телосложение и состояние здоровья нам не подходят, и у нас остаются двенадцать преподавателей.

Эндрю изучил лица на экране. Пока его список подозреваемых как раз подходил.

– Нам удалось исключить еще семерых после того, как мы провели дальнейшую разведку, в частности изучили их телефонные звонки и операции по кредитным картам, которые обеспечили алиби на ту ночь, когда был убит Девон Уорнер.

Эндрю пристально наблюдал за тем, как Нэш убрал с экрана еще нескольких учителей. Он озадаченно поднял руку.

– Постойте. Почему вы исключили тренера Колфакса? – Эндрю не нашел никаких операций по кредитке или телефонных звонков, которые указывали бы на его алиби в ночь убийства Девона. К тому же этот человек в идеальной форме и физически способен одолеть свою жертву.

– В ночь убийства Девона все учителя физкультуры находились на базе отдыха. Большую часть конференции было запрещено пользоваться мобильными телефонами, но нам подтвердили, что у Колфакса был номер в отеле и он проживал там все заявленное время.

Эндрю поник. По крайней мере, Нэш не поставил ему мат. Нэш многозначительно перетащил оставшиеся фотографии в левую часть экрана.

– Эти пятеро – наши главные подозреваемые.

За исключением Колфакса, список совпадал со списком Эндрю.

Там был мистер Уинкотт, преподаватель английского, которому каким-то образом удалось сделать свой британский акцент привлекательным для всех школьниц. Доктор Филдс, преподававший химию Эндрю и Гэбби, знаменитый тем, что считался одним из самых требовательных учителей. Учитель информатики и технологий мистер Манцетти, широко известный как Потный Манцетти. Мистер Шредер, учитель испанского, с вкрадчивым голосом и без чувства юмора. И, наконец, мистер Гринли, который, очевидно, был социопатом. Только его Эндрю считал способным на убийство.

– Пока нам не удалось найти никаких существенных прямых связей между кем-то из этих преподавателей и Лили, Девоном или ФБР, – сказал Нэш. – Из видения Гэбби мы знаем, что Девон считал одного из них своим другом.

– Он сказал, своим единственным другом, – добавила Гэбби.

– Эндрю, начни искать какие-либо связи, которые пока не обнаружены.

Эндрю кивнул.

– Уже делаю.

– Также мы пытаемся найти хоть что-то подозрительное у каждого из этих пяти учителей, – продолжил Нэш. – Кто мог узнать о сыворотке? Говорил ли кто-то из них с Лили, даже если это случалось просто на фермерском рынке в городе? У кого из них был веский мотив? Причина, по которой он считал бы, что ради сыворотки можно убить? Есть ли у них криминальное прошлое или связи с каким-нибудь иностранным правительством?

– У наших учителей? – с недоверием спросил Джастин.

– Многое в мире не то, чем кажется, – напомнила им Патриция, подойдя к другой половине экрана. – Мы нашли о ваших учителях немало сведений, которые вы вряд ли ожидаете услышать.

Она показала на старое фото учителя химии Эндрю, доктора Филдса. Эндрю никогда не видел его без лабораторного халата, так что костюм и галстук смотрелись на нем почти как маскарадный наряд. Не было нужды доказывать очевидное – учитель химии мог оказаться единственным из всей группы подозреваемых, кто смог бы приблизиться к пониманию научных теорий, на которых основывалось создание сыворотки.

– Прежде чем Филдс перебрался в Седар-Спрингс, он работал в центре теоретических и прикладных исследований одной из крупнейших биохимических компаний мира. Я вспомнила это имя, как только увидела его. Лили ездила на конференцию, где доктор Филдс был одним из ведущих докладчиков. Я помню, как она восторженно рассказывала об этом следующие несколько недель.

– Связь с Лили. Это круто, – откликнулся Эндрю.

– И да, и нет. Конференция проходила по меньшей мере пятнадцать лет назад. Но есть еще один немаловажный факт: доктор Филдс неожиданно уволился из биохимической компании три года назад и занялся преподаванием химии в старшей школе. Он переехал в Седар-Спрингс в том же году, что и Лили.

Уволиться и начать преподавать в старшей школе – в высшей степени необычный шаг для человека с такими данными, как у него. Если доктор Филдс действительно ощущал страстную тягу к преподаванию, он мог бы стать профессором в колледже. Его переезд в Седар-Спрингс был странным… И время переезда не походило на простое совпадение.

Нэш показал на мистера Шредера.

– Мы обнаружили, что за Шредером числится закрытая судимость в годы несовершеннолетия.

Сабрина нахмурилась.

– Судимость? За что? В классе он даже голоса почти не повышает.

Нэш сделал паузу, вероятно, раздумывая, признаваться ли в том, что он влез в закрытые записи.

Тут Эндрю позавидовал ему, потому что сам такого доступа не имел.

– Он два года провел в колонии для несовершеннолетних, – наконец сказал Нэш, – за нападение с отягчающими обстоятельствами. Я еще не выяснил всех деталей, но известно, что в шестнадцать лет он чуть не убил человека бейсбольной битой.

Эндрю был потрясен. Было трудно поверить, что этот мягкий учитель, который ни разу не упрекнул Эндрю за многочисленные прогулы, способен на кого-то напасть. С другой стороны, у каждого есть тайны. Стоит только подумать об огромном секрете, который Эндрю и все они хранили от остального мира. Кто бы мог догадаться, что он работает на ФБР?

Эндрю мысленно отметил Шредера. Каким бы ни казался его темперамент со стороны, насильственные действия в прошлом – это определенно тревожный сигнал.

– А что насчет Гринли? – спросил он, надеясь, что в его голосе не слишком много энтузиазма. Он бы не удивился, если бы у этого человека обнаружилось неприглядное прошлое.

– Ничего важного, ничего незаконного, – ответила Патриция, и Эндрю попытался скрыть разочарование. – Мы знаем, что он вырос и учился в Альбукерке, в том же городе, где жила Лили, хотя это может быть просто случайным совпадением. Но нет никаких признаков, что они вообще были знакомы.