— Нам говорят, что Землю уничтожили Чужие, — упрямо повторил Никитенко. Губы у него задрожали, нос распух и покраснел, а на ресницах повисли слезы. — Сволочи вы все, как же я вас ненавижу… Врете, врете, врете…

— Ни хрена. Жить там действительно нельзя. И никто не знает, кто эту катастрофу устроил, — произнес Майкл примиряюще. — Земля-то на месте, а вот Россию там уничтожили, да. Ты не думал, что для русских Земля и Россия — одно и то же?

Он жалел Никитенко. И жалел, что сболтнул лишнее. Не стоило разрушать его иллюзии и мечты. Привыкнув к собственному цинизму, Майкл забыл, что остальные еще не разучились мечтать. Та Земля для местных русских — недостижимая, далекая сказочная страна. Куда проще поверить в то, что ее не существует, чем в то, что исконная Россия превратилась в мертвую пустыню. Верующим в вечную жизнь нельзя показывать трупы их кумиров.

— Извини, — искренне сказал он, помогая Никитенко встать на ноги. — Я не хотел тебя разочаровывать.

Никитенко отвернулся. Майкл молчал. Поезд сильно замедлил ход. Сейчас он отходил от берега, описывая полукруг, чтобы зайти на мост. Майкл тупо смотрел на рукотворное чудо, ругая себя последними словами. Еще неизвестно, каковы будут последствия, если Никитенко настучит в политотдел. Предупредить его, что ли?

Он подбирал нужные слова. Взгляд зацепился за нечто красивое. Майкл насторожился.

Прямо над мостом, гармонируя с его свечением, зависла зеленая звезда. «Ракета?» — удивился Майкл. Звезда медленно приближалась к земле, увеличиваясь в размерах. Нет, не сигнальная ракета. Зеленый огонек изменил траекторию, несколько раз дернувшись из стороны в сторону, и падал теперь точно на мост. Самолет, что ли? Майкл никогда не попадал в авиакатастрофы, но знал, что в аварийной ситуации пилоты иногда садятся в самые неподходящие места.

— А зачем тебя посылали на ту Землю? — тихо спросил Никитенко.

— Да возвращать ее пора, — не задумываясь, соврал Майкл. — Жить там нельзя, но территория-то наша. Сам понимаешь, родина предков. Ты скажи, на кой хрен этот идиот сажает самолет на мост?! Он что, до берега дотянуть не может? На воду и то проще сесть было бы.

— Какой самолет?

Майкл показал.

— Да вон, зеленый. Явно нам на голову падает.

У Никитенко вытянулось лицо, он побурел.

— Господи, — прошептал он. — Сколько народу погибнет…

— С какой радости? Сядет куда-нибудь. На мост только неудобно, его потом оттуда хрен снимешь.

Никитенко глядел круглыми глазами:

— Миха, ты откуда вообще такой?! Самолет не может сесть на мост! Он же падает!

До Майкла дошло. Это на той Земле самолет при всем желании не мог разбиться. А тут летающие крокодилы могли только рухнуть с огромной высоты камнем. И если такой камень врежется в мост перед поездом… Майкл бегом кинулся к стоп-крану. Разрезая пальцы тонкой проволокой, сорвал пломбу. Рычаг ушел вниз без малейшего сопротивления. Стук колес изменился, Майкл понял, что состав уже на мосту. И, что хуже, он не собирается останавливаться. Стоп-кран в солдатском вагоне не работал. Наверное, кто-то боялся, что пьяный или сумасшедший солдат устроит диверсию. А в случае аварии как поднимать тревогу?!

— Идиоты! — заорал Майкл.

— В офицерском! — криком вторил ему Никитенко. Они побежали в офицерский вагон в надежде, что кретинская русская зашита от дурака не распространяется на старших по званию. Там-то должен был быть работающий стопор! Иначе как останавливать поезд в случае настоящей аварии?

Миновав столовую и вагон-ресторан, они влетели в тамбур офицерского вагона. Никитенко дернул ручку и взвыл: вагон был заперт. Майкл отчаянно забарабанил. Изнутри не откликались. Наконец послышался шорох, дверь распахнулась. За ней была еще одна, из бронированного стекла с окошком. В окошко высунулся ствол автомата.

Майкл никогда раньше не бывал в офицерском вагоне и не знал, что к начальству проникнуть так сложно.

— Авария! Катастрофа! — закричали Майкл с Никитенко в один голос.

— В тамбуре телефон, — бросил дежурный и нажал на кнопку.

Дверь захлопнулась так быстро, что солдаты едва успели отпрыгнуть назад. Переглянулись. Выругались.

Да, действительно, в тамбуре обнаружился внутренний телефон — за металлической шторкой. Майкл снял трубку, сквозь шорох услышал человеческий голос, повторил:

— Авария. Прямо по курсу на мост падает самолет.

— Обратитесь по Уставу, — был ему ответ, и трубка онемела.

Майкл бросил ее на рычаги в бешенстве. Посмотрел на Никитенко. Тот плакал от обиды. Майкл хрустнул зубами и снял трубку вторично:

— Ваше благородие, рядовой Портнов…

В эту секунду ночь за окном перестала существовать. Состав тряхнуло, Майкл и Никитенко оказались на полу. Страшный, мертвый свет вторгся в узкий тамбур, выжигая глаза. С криком оба солдата на четвереньках кинулись обратно, в переход, в вагон-ресторан. Животный инстинкт выживания гнал их к концу поезда.

В вагоне-ресторане на них что-то падало. Состав трясло и корежило. За окнами не утихала яростная буря света. Потом сверкнуло так, что Майкл чуть не ослеп. Потянуло гарью. Вагон накренился. От грохота заложило уши, или же Майкл перестал воспринимать звуки.

Когда они уже были в столовой, вагон дальним краем ухнул вниз. Мост рушится, понял Майкл. Карабкаться вверх было тяжело, еще тяжелей стало, когда искореженный вагон дополнительно накренился набок. От дыма щипало глаза.

В тамбур выскочили вовремя: гармошечный переход рвался, на той стороне обреченно хлопала дверь. В тот момент, когда солдаты балансировали на краю, вагон с треском, выбросив фонтаны искр, просел вниз, разорвав соединение. Майкл сиганул вперед, Никитенко поскользнулся. Майкл успел его подхватить и случайно глянул назад, поверх крыши гибнущего вагона.

Мост горел, что-то взрывалось, в разные стороны разлетались фрагменты — вверх, по дуге и вниз, в страшно далекую маслянистую воду. Майклу показалось, что в воде среди горящих обломков движется живое.

Вагон солдатской столовой медленно наклонялся вниз и набок. Он качался, одним концом еще держась за конструкции моста. Дальше, к голове поезда, ничего уже не было — только пламя и взрывы. А вагон дрожал, потом крен стал критическим — и он рухнул, сокрушая боковины моста, сминая толстенные балки. Рухнул и на некоторое время замер. В тамбуре показалась человеческая фигура, она беззвучно разевала рот и махала руками. Майкл и Никитенко помогли ей забраться в уцелевший пока вагон. Оказалось, они спасли буфетчицу Нюську.

Мост дрогнул, протяжно застонал. Спасшаяся троица, толкаясь в узком проходе, побежала по вагону. Здесь было пусто, зияли открытые окна. Майкл подумал, что выпрыгнуть и бежать к берегу по полотну моста действительно разумней. Но ничего сделать не успел: характерный треск раздавался уже под самыми ногами.