Май села на край кровати. Он посмотрел на нее. Май накрасилась. Слегка. Немного подкрасила губы и веки. Май никогда не красилась. Это было впервые. Красиво.

На голову она повязала красный шелковый платок. Красный платок на длинных седых волосах, как у свободных художников, подумал Юхан. Она немного напоминает сейчас Карен Бликсен[19].

Он сказал ей об этом.

— Когда будешь писать мою биографию, назови ее «Праздник в морфиновой долине», — попросил он.

— «Праздник в морфиновой долине», — засмеялась Май.

— Да. Это будет длинное, страстное и печальное сочинение о моей жизни. Я думаю, такое название дали бы этой книге и ты, мой биограф, и я сам. Ее основная тема — своеобразная мрачная аура мистики и унижения.

— Ну при чем тут унижение? — сказала Май.

— Именно унижение. Ты должна создать впечатление, что я прожил лихорадочную, опасную и деструктивную жизнь.

Май погладила его по щеке:

— А ты все тот же, мой милый Юхан.

Опять. Опять этот нежный голос. А ты все тот же, мой милый Юхан.

Он резко оттолкнул ее руку. Май удивилась. Глаза заблестели.

Юхан старался не смотреть на нее. Мужчина за ширмой кашлянул. Юхан прошептал:

— Май, ты накрасилась.

— Да нет, вовсе нет. Я только…

— Ты накрасилась для меня. Ты хочешь быть особенно красивой, навещая в больнице своего умирающего мужа?

— Я всегда немного крашусь. Ты же знаешь. Вот и сегодня тоже.

— И на голове у тебя красный платок.

— Да.

— Тебе идет.

— Спасибо.

Она смотрела в пол. Глаза у нее были красными.

Потом Май сказала:

— Я говорила с Андреасом. И просила его прийти.

— Понятно. Ну и что, он согласился?

— Я рассказала ему, насколько серьезно твое положение, сказала, что, наверно, пора.

— Наверно, после этого он и решил прийти?

— Он сказал, что у него появилась девушка.

— Да уж пора. Сколько там исполнилось мальчику?

— Ему уже за сорок. По-моему, сорок три.

— Надо же.

— Так вот, он сказал, что у него появилась девушка. Ее зовут Эллен.

— Эллен, — повторил Юхан. — Ей тоже за сорок?

— Нет. Совсем нет. Он сказал, что ей двадцать четыре года. Разумеется, она очень милая. Работает на производстве.

— Что значит «на производстве»? — спросил Юхан.

— Не знаю, — ответила Май. — Просто на производстве. Так он сказал.

— О господи, Май. Надо было спросить, что за производство такое.

Май вздохнула. Он посмотрел на нее. Май демонстративно прикусила губу.

— Юхан, — сказала Май. На этот раз решительным голосом. — Ты не разговаривал с Андреасом почти восемь лет, а я его вообще едва знаю. Я подумала, что это неплохая мысль — дать вам поговорить до того, как… Ты меня понял.

Она осеклась.

Юхан оглянулся на ширму.

— Ты слышал? — крикнул он незнакомцу с соседней кровати. — У меня есть сын! Его зовут Андреас!

Незнакомец кашлянул. Сквозь ширму можно было разглядеть движение тени.

— У моего сына появилась девушка. Симпатичная маленькая кошечка двадцати четырех лет. А самому ему уже за сорок.

Человек за ширмой вздохнул:

— Заткнись! У меня тоже есть сын!

Юхан вздрогнул. Он наклонился поближе к ширме, чтобы услышать, что будет сказано дальше. Но там воцарилась тишина. Было слышно только, как кто-то с трудом пытается перевернуться на другой бок на высокой больничной койке.

Юхан снова повернулся к Май. Краска у нее на глазах слегка потекла. Юхан пристыженно улыбнулся, протянул руку:

— Расскажи мне, что сказал Андреас. Он хочет прийти ко мне?

— Да, в конце концов он захотел. Мне пришлось намекнуть, что… что ты… что, наверно, ты сейчас переживаешь не лучшее время.

Юхан взглянул на нее, быстро привстал на кровати. Неосторожное движение — и шов будто бы лопнул. Он вскрикнул.

— Зачем ты это сделала?

Май хотела было объяснить.

— Зачем ты вообще на что-то ему намекала?

— Потому что Андреас твой сын. Он имеет право обо всем знать. Это дает вам возможность помириться. Я хочу, чтобы вы помирились, пока еще не поздно.

— Черт возьми, Май. Ты говоришь так, как будто я завтра умру.

— Я говорю о примирении. О том, что пришло время.

На мгновение она замолчала.

— Юхан, я рассказала Андреасу обо всем так подробно, потому что Эллен беременна.

— Какая Эллен, черт побери?

— Его девушка. Я тебе только что о ней говорила.

— Это та, которой двадцать четыре года?

— Да.

Юхан расхохотался:

— Та, что работает на производстве!

— Да.

Оба замолчали. Потом Май сказала:

— У тебя будет внук, Юхан. Она на девятом месяце, роды не за горами. Поэтому я решила, что необходимо рассказать обо всем Андреасу.

Еще один вечер. Май давно ушла. Наступила ночь. Почему, думал он, почему она повязала голову красным шелковым платком?

— Она прихорошилась, Юхан.

Это был голос Алисе.,

Алисе по прозвищу Лошадь, его жена номер один, сидела на краю кровати.

Юхан вздохнул. Это несправедливо. Неужели он недостаточно много страдал? Юхан хотел спросить у мужчины за ширмой, приходят ли к нему мертвые. Как будто бы стены между этим миром и тем, другим, постепенно рассыпаются. Но не спросил. Чтобы поговорить с мужчиной, лежавшим по ту сторону ширмы, надо было повернуться. А даже самое простое движение, например поворот на бок, причиняло боль, и Юхану не хотелось тратить на это силы. Он так и лежал с широко раскрытыми глазами. Он старался думать о Май, но успокоиться так и не удавалось. Тогда он стал думать про Алисе. Про то, что она сидит у него на кровати и нисколько не изменилась.

Юхан сказал:

— Алисе, ты нисколько не изменилась.

Она внимательно изучала его.

— Не то что ты, Юхан. Выглядишь ужасно.

— Всегда рад слышать твой голос. Мне тебя не хватало.

— Про себя такого сказать не могу.