— Смертные женщины — существа ограниченные и довольно безмозглые, — произнес Вальтер, наблюдая за ними обоими, — но стоит поучиться у них умению обращать свою слабость в силу. Сколько раз видел, живя среди смертных, как слабость подчиняет себе силу, причем сила этого даже не замечает. Красота — это оружие… и я с неудовольствием вижу, что оно и на тебя действует. Сперва Лигейя, теперь это…

— Красота — оружие? — повторил Грег, любуясь девушкой. — Не понимаю.

Вальтер расхохотался.

— Еще какое! Красота — ловушка, — произнес он, внезапно перестав смеяться. — Цель ее — подманить жертву на расстояние атаки. Чтобы спариться с ней или чтобы ее сожрать, — угадать невозможно, потому что методы совершенно одинаковые. В этом опасность и сила красоты. Смертные часто путают красоту и добро — не соверши этой смертельной ошибки. Но ею можно и нужно пользоваться…

Вальтер снова засмеялся, но Грег подумал, что давно не видел у брата таких холодных глаз.

— Все равно не понимаю. Объясни на примерах.

— Пример ты видишь перед собой.

— Аличе? И какую жертву она пытается привлечь?

— Тебя, — улыбаясь, сообщил Вальтер. — Забавно, правда?

Грегу все это не понравилось. Он сам не знал почему. Еще недавно ему было бы совершенно все равно.

— Чушь, — проворчал он, глядя на Аличе и пытаясь разглядеть в ней хоть какие-то признаки той смертельной ловушки, о которой его предостерегал брат. — Ничего опасного в ней нет, это же очевидно.

— Значит, она хорошо маскируется. Или просто дурочка, — безразлично ответил Вальтер. — Не понимаю глупцов, которые имеют оружие и не пользуются им. Все, ступайте.

Грег отошел и окликнул Аличе таким неприветливым тоном, что у нее сразу погасла улыбка. «Чем я его обидела? Что случилось?» — Аличе испуганно взглянула на Вальтера. Он ответил ей солнечной улыбкой и помахал рукой на прощанье.

— Удачи в поисках!

Единственное, чего опасалась Аличе, — что Ульрихова развалина давно сгорела. Ведь, покидая ее, они бросили все как было. Однако опасения оказались напрасны. Замок обломанным зубом торчал там же, где и раньше — в леске прямо под Черным Верхом. Печати перестали скрывать его, но он и без печатей сливался с лесом, напоминая кучу серых камней, и выглядел так, будто тут никто не жил лет сто.

Когда Грег распахнул скрипучую дверь и шагнул внутрь, сумрачный зал наполнился стремительным движением. Мелкие лесные грызуны — мыши, бурундуки, серые белки — убирались с открытых мест. Синицы и воробьи стайкой устремились в пролом в дальнем конце донжона. Тела Ульриха видно не было — осталась только высохшая черная лужа на полу. В башне пахло жаркой банной сыростью, лесом и гнилыми овощами, и почему-то нагретой смолой.

Источник запаха и жара нашелся быстро. От того места, где они оставили Ульриха, широкая черная полоса вела прямо к очагу. В глубине очага-пещеры, мигая, светился огонь. «Что там может гореть так долго?» — поразилась Аличе, осторожно заглядывая внутрь. А! Через стыки между котлом и неплотно прикрывающей его крышкой сочилась черная жижа. Она и горела, окружая котел мерцающим коконом огня. Черное варево медленно булькало, питая пламя собой.

— Ну что, нашла Ульриха? — раздался за ее спиной голос Грега.

— Он там, — с уверенностью заявила Аличе, указывая на котел. — Но как?..

— Ну-ка, проверим.

Грег откинул крышку, заглянул в котел и скривился. В перетекающей через края смоле шевелилось маленькое безобразное существо размером с кошку, все черное, с зачаточными крылышками. Лицо со смазанными чертами, безглазое, рот — дырка…

— Фу! — воскликнула Аличе, отступая. — Что за урод?! Какая-то личинка!

Грег захлопнул крышку.

— Пусть оно дальше там сидит.

— Чо с ним случилось? Почему он стал таким?!

— Какое нам дело? Пусть Вальтер разбирается, а я хочу улететь поскорее из этого сарая, — отмахнулся Грег, сразу проходя к большому столу, за которым работал Ульрих. Там он принялся брезгливо перебирать пергаменты и клочки бумаги. Вдруг тайна графа лежит на поверхности?

За это время сырость и звери сильно попортили их. Свитки скукожились, не желая разворачиваться, рисунки расплылись и превратились в разноцветные пятна. Книги, футляры, грифели, кисти, баночки с красками были покрыты слоем пыли и птичьим пометом.

— Я бы тут сперва прибралась, — Аличе стряхнула пыль с большого кресла Ульриха и повесила на него шубку.

— Я не собираюсь тут задерживаться надолго, — заявил Грег.

Он обогнул стол и остановился в замешательстве перед кучей книг, уходящей к стропилам огромной бесформенной пирамидой. Потянул за золоченый корешок какой-то большой книги. Корешок оторвался и остался у него в руках.

— Замечательно!

Грег попытался вытащить книгу, но только обрушил одну из стен пирамиды и едва успел отскочить назад, чтобы не быть похороненным под пыльным книгопадом. Воздух заволокло мутное зеленоватое облако, запахло плесенью…

— Ты цел? — с тревогой воскликнула Аличе и закашлялась.

— Да, — мрачно ответил Грег, появляясь из тумана с пергаментом в руке.

— Вот, нашел… На нем хоть что-то видно…

На пергаменте был изображен дракон, кусающий себя за хвост. Древний, известный алхимический символ. Нарисован весьма умело. И что? Никаких комментариев…

— Похоже, мы тут застряли надолго, — неохотно признал он.

— Увы, — ответила Аличе подозрительно жизнерадостным тоном. — Принеси мне, пожалуйста, пару ведер воды. Тут где-то должен быть колодец или источник… Но что будем делать с Ульрихом?

— Да ничего. Пусть дальше варится.

…Аличе не была белоручкой. В Лорете ученицы, готовясь к семейной жизни, сами вели хозяйство, по очереди выполняя все работы по дому и двору. До самого вечера она подметала и мыла, перебирала запасы, выкидывая испорченные. Когда тени стали длинными и красное солнце ушло за горы, Аличе растопила печурку на кухне, настелила на пол свежей соломы и вскоре торжественно водрузила на стол котелок с кашей.

— Что ж, тут вполне можно жить, — весело сказала она, вытирая руки. — Не хочешь ли поужинать?

Грег что-то буркнул. После растопки камина он зажег свечи и опять засел над рукописями Ульриха. Аличе подошла и заглянула ему через плечо.

— Как твои исследования?

— Смотри, — он развернул перед ней длинный свиток, который как раз изучал.

— Какие красивые рисунки!

— Угу… рисунки. Похоже, эта куча книг — ровесница графа. Книги самые разные, со всех стран света. А свитки — это работа Ульриха. Он составлял свои собственные списки печатей. Комбинировал, придумывал символы… Одна беда — старик не делал никаких записей. Кроме отдельных букв, входящих в состав алхимических знаков. Похоже, он в них не нуждался. И это очень плохо.