Насимура чуть расслабляется с неуловимым облегчением:

— И каков будет ваш ответ ему? Если вы так хорошо прогнозируете события?

— Я не уверен, что вообще буду с ним разговаривать, — искренне говорю, что думаю.

— Почему?! — кажется, в этом месте политик сильно удивляется, впервые за этот разговор.

— У вас есть своя позиция. Я с ней не согласен, как и многие сограждане; поэтому обострение нашего с вами гражданского диалога вылилось в то, во что вылилось.

— А преемник? — он, не садясь, подставляет чашку под заварник в руках Рейко.

После чего машинально кивает ей с благодарностью.

— А ваш приёмник, говоря языком моей исторической родины, подобен шакалу. В отличие от вас, он сосредоточен исключительно на своих внутренних преференциях.

Насимура как-то странно и недоверчиво глядит на меня поверх чашки с чаем, сверху вниз.

— Ну вы, если говорить языком моей собственной религии, соблюдаете самый главный постулат, — поясняю дальше. — А он так, погулять вышел. С ним, в отличие от вас, разговаривать не о чем.

— Что за постулат?

— Человек, как и общество, должен постоянно качаться. Всю свою жизнь, до самого последнего дня, — поясняю. — Если самосовершенствование прекращается, человек очень быстро скатывается до животного уровня. Закон эволюции.

Премьер (пока ещё) задумчиво садится обратно в кресло и, не глядя, отодвигает от себя чашку по столику в сторону:

— Вы сейчас серьёзно? Не отвечайте, я счидываю реакцию. — Через долгие тридцать секунд он задумчиво изрекает, — вы искренне верите во всё, что говорите… Занятно.

— Что вас смущает?

— Ровно пара моментов. Первое: я искренне опасаюсь за будущее страны после того, как вы и подобные вам ура-патриоты выиграют выборы.

— Можем не выиграть, вы же сами только что сказали.

— К сожалению, теперь этот вопрос можно считать практически решенным. Я тоже имею на руках результаты экзит-полов.

— Ещё что?

— Вам мало этого?

Хозяйка дома, оправдывая свою степень по классическому этикету, с поклоном сноровисто доливает чай единственному человеку за столом.

— Вижу пятьдесят процентов вашей недосказанности, — хлопаю себя по животу. — Потому лучше отвечу сразу на целый блок.

— Изначально я шёл к вам со следующим вопросом: распределение мест в кабинете министров после выборов в парламент. Ваша партия-однодневка — организация без команды, увы. А управление страной — не задача для дилетантов.

— И вы решили, что Джи-ти-груп, после оккупации всех трёх уровней парламентов, начнёт раздавать министерские портфели своим? — мне правда интересно. — Потому пересилили себя и явились ко мне?

— А вы собирались делать иначе? — вроде как иронизирует Насимура.

— Да. Я вам скажу больше: вон за теми дверями находится Рюсэй Обути, директор департамента маркетинга Джи-ти-груп, — киваю на окно-двери. — Процессы, которые вы упомянули, просчитаны им заранее. Координирует всё тоже он. Конкретные цифры лучше обсуждать с ним, но навскидку: процентов девяносто министров получат свои портфели от партий коалиции. Не от нас.

— Какой коалиции? — за секунду напрягается чиновник. Или политик? — Вы же только что сказали, что коалиции не будет?

— Вы меня не совсем внимательно слушали, — качаю головой. — Коалиции не будет ДО выборов. Причина: нам не нужны помощники, чтобы победить в сегодняшнем раскладе. НО, — поднимаю вверх указательный палец, — после объявления результатов голосования избирательной комиссиией…

— … вы в произвольном порядке допустите к общему пирогу другие партии? — озадачивается мой собеседник.

— А вы решили, что министром энергетики мы будем назначать хати-кю-сан из операционного департамента Джи-ти-груп? — удивляюсь в ответ.

Он молчит, потому продолжаю:

— И там будет не в произвольном порядке, кстати. Большая Дюжина с нами совместно проанализировала вероятный состав исполнительной власти. Сам документ не является секретом, просто ходит пока по нашему кругу. До вас, видимо, еще не дошёл.

— Большая Дюжина — вы имеете в виду…

— Да. Двенадцать первых семей якудзы в Токио.

— Но Джи-ти-груп туда не входит? — проявляет такую необычную осведомлённость Насимура.

— Я потому и сказал, что Дюжина плюс один. Плюс один — это мы и есть.

***

— Уф-ф, — Рюсэй с видимым удовольствием взял с подноса стакан с красным содержимым.

— Ты же не пьёшь алкоголь? — с подозрением в голосе спросила Коюмэ.

— Не каждый день скромный маркетолог решает государственные вопросы с первым лицом этого самого государства, — слабо ухмыльнулся Обути. — Я исчерпал лимиты внутренней мотивации. — Он в два глотка выпил содержимое. — Нужно пополнять.

— Я до последнего момента не ожидала, что Маса отдаст руль нам, — призналась пиар-менеджер. — Во всех смыслах.

— Зря, — легко пожал плечами её собеседник, примериваясь ко второму стакану. — Ты же вроде должна его знать лучше меня?

— Именно поэтому я и думала, что он не удержится от роли серого кардинала.

— Ты его оцениваешь стереотипами, — с укоризной заметила Рейко. — Несмотря на всё то, что ты о нём знаешь лично.

— Я просто никогда не видела раньше, чтобы власть брали для того, чтобы затем раздать.

— Ему это неинтересно. Он же и должность мне српзу отдал в Группе, — хмыкнул Обути. — Уже тогда было ясно, что министерские портфели ему нужны ровно также.

— Интересно, они сегодня вернутся сюда или поедут куда-то в другое место? — Рейко, занятая Насимурой на правах хозяйки дома, не успела поговорить с блондином, когда тот засобирался уезжать.

— Пока в Императорскую клинику, пока то-сё, — ответила Вака. — Ещё к этой однокласснице, что в инвалидной коляске, должны заехать, как её… Иока. Но девчонки сказали, в любом случае все вернулся сюда. Вопрос, во сколько.

Рисако и Цубаса поехали с Масой. Первая — как старый практически участник семьи (и Семьи), вторая — то же самое.

— И это, Длинный. Ты б завязывал с идиотскими улыбками? — совсем не шутя предложила Коюмэ. — И бухать тоже? Ничего же ещё не кончилось.

— Всё впереди, — подтвердила Рейко.

— Да знаю… — Рюсэй поставил второй стакан на стол, не выпив и глотка.

***

— А я ожидал, что вы покинете острова. — Ходзё чуть удивлённо посмотрел на неожиданного гостя.

— Все ожидали этого, даже моё начальство, — вежливо поклонился Сяо, стоя на пороге. — Вы позволите войти?

Синтаро посторонился:

— Я именно потому и вышел вам открывать лично, что очень рад возможности пообщаться. Конечно, входите.