Полоз всей своей тяжестью упал на Ромку, обвился вокруг его выставленной руки.

— Да вы что тут все, сговорились, что ли?

Сзади на них налетел Макс Макс. Своей длинной, всем вечно мешающей игрушкой стегнул по желтым кольцам. Разоренов взвыл. Змея отползла, чуть не оторвав ему руку.

— Эти-то откуда?

— Они за Зерновой, — хрипло прошептала Таня, оттаскивая Ромку в сторону.

Змея шипела, яростно извиваясь, била тяжелыми кольцами по полу.

Макс Макс выстрелил йо-йо в змею, подхватил катушку, снова пустил ее вперед. Дернув кистью, заставил игрушку вращаться. Тонкая прочная нитка засвистела, перед ребятами появился призрачный белесый щит из бешено вращающихся полос.

— А там кто?

— Дракон!

Тане хотелось зажмуриться, досчитать до десяти, открыть глаза и оказаться у себя дома.

— Настоящий, что ли?

Свист прекратился. Макс Макс с удивлением смотрел на Таню.

Змея напала.

— А-а-а-а! — Ромка сорвал с себя футболку. — Да отвали ты! — опустил он свое слабое оружие на полоза.

Змея головой влетела в ткань, застряла, забарахталась.

Таня побежала дальше, Ромка с Макс Максом следом — она слышала их топот.

— Невессста. Ссссдравствууй!

Она узнала его. Темный. Намного больше предыдущего. Огромные, широко распахнутые черные глаза.

Полоз был такой большой, что занял весь проход.

— Невесты идут следом! — еле успела затормозить Таня. Ромка снова уперся ей в спину. Он тяжело дышал.

Они бы прошли. Будь полоз один, они бы справились с ним. Но за ним ползла вся семья. Пол превратился в живой ковер. Он шуршал, шевелился, змеиные бока терлись друг о друга, поскрипывали. То там, то здесь поднимались любопытные головки. Красные, зеленые, черные, серые.

Это, наверное, было красиво. Но сейчас было не до красоты.

— Макс Макс! Давай твою игрушку, — крикнула Таня.

Тишина.

Она обернулась. Сначала увидела бледное, с капельками пота лицо Разоренова. Отклонилась.

Пусто. Макс Макса нет. И только медленно, собирая свое длинное тело для броска, сзади подкрадывался желтый полоз.

— Он ушел.

Горло перехватило. Стало нечем дышать.

Ромка тоже обернулся. Там, за поворотом, слышались крики, гремел рев. Небольшой отрезок коридора от их пяток до угла был пуст. Словно сама смерть прошлась здесь, забирая все живое, оставляя в памяти одни лишь голоса.

— Макс! — срывая связки, крикнул Ромка.

Из-за поворота показалась Лена. Она была взлохмачена, бусы сбились в сторону, на коленях белели меловые следы. Широко распахнутые глаза ничего не видели. Она бы затоптала желтого полоза, если бы он предостерегающе не зашипел.

— Где остальные?

Лена прижалась к стене, лицо ее мелко тряслось, по щекам катились слезы.

— В другую сторону побежали. П-п-полина…

Желтая змея стала поднимать головку.

— Что Полина? — На мгновение Таня забыла, что за ее спиной армия полозов.

— Она… там…

В ужасе Кудряшова закрыла глаза. Неужели Зернова оказалась настолько глупа, что сама пошла к дракону? Чтобы доказать, что она лучше, красивее.

— А потом Макс… — икнула Лена.

Змея поднялась на один уровень с ее головой. Богданова завизжала, спрятала лицо, а потом вдруг бросилась в змеиную гущу. Таня вздрогнула, не в силах отвести глаз от страшного зрелища, как змеи медленно подминают под себя не сопротивляющееся тело.

А затем ей в глаза посмотрела Смерть. У нее был огромный черный круглый зрачок, почти без белка. В зрачке отразилась вечность. И сама Таня. Но она быстро исчезла, потому что свет в коридоре стал гаснуть.

— Ты проиграл!

Черноволосый стоял, упершись руками в тонкие перила загородки около флагштока на макушке Длинного Германа, и с яростью смотрел на ночной город. Давно уже простучал колесами поезд, увозящий туристов в Москву. Платформы опустели. Гостиница «Шнелле», отделяющая город от вокзала, гасила огни.

— Игра еще не кончилась!

Если Рява смотрел на темный вокзал и на далекое тяжело вздыхающее море, то Эдик развернулся на юго-запад и глядел туда, где от собора Александра Невского улица круто сбегала с холма, раздваивалась около горки Линды, ныряла за Шведский бастион с его лабиринтами подвалов, обнимала башню Кик-ин-де-Кёк и растворялась в шуме многотысячного города.

— Полоз выбрал невесту, — противным голосом перечислял Рява. — Им не уйти от дракона. Новая легенда родилась.

Эдик посмотрел в небо. Тучи, ворча, собирались в продолжение утренней грозы.

— Я подумал, что новая легенда родилась задолго до того, как полоз начал выбирать невесту, — произнес он.

— Не смеши! — фыркнул Рява. — Опять твои шуточки.

— Город будет жить и без моих шуток. — Эдик долго молчал, с наслаждением подставляя лицо ночному ветру. — Он будет жить благодаря им.

— Что-то я тебя не понимаю. Ты боишься признать проигрыш?

— Нет. Игра продолжается.

— Не выкручивайся!

Эдик засмеялся. Веселые морщинки разукрасили его лицо. Худые щеки, усталый взгляд — все это исчезло. В глазах поселились лукавые искорки.

— Знаешь, наш спор бесполезен. Пока нам хватает сил напоминать о своих легендах людям, город будет стоять.

— Вот только давай обойдемся без патетики. Она сейчас лишняя.

— Давай!

— Что ты улыбаешься?

— Они идут.

— Кто?

— Дети. Вон! Смотри!

Башня Длинный Герман была высокой, отсюда хорошо просматривался весь город. Рява перегнулся через перила, вглядываясь в паутину улиц.

— В детстве так легко решать, кто добрый, а кто злой, кто друг, а кто враг. Когда живешь пятый век, начинаешь в этом путаться, — прошептал Эдик.

— Чушь! Они не могли выбраться. Змеи бы их не выпустили!

— Помнишь легенду о двух влюбленных?

— Какую? Их здесь тысячи!

— Герман и Маргарита полюбили друг друга. Он был высокий и красивый парень, а она — низенькая пухлая девушка. Встречаться они могли только по ночам, а расставались с первым лучом солнца, иначе могла случиться беда. И вот однажды они забылись. Ночь любви длилась дольше, чем ночь на небе. Герман и Маргарита в панике бросились каждый к себе домой, но было уже поздно. Первые лучи солнца коснулись влюбленных, и они превратились в башни. Длинный Герман и Толстая Маргарита.