Долго-долго, уставившись перед собой невидящим взглядом, Юстина вспоминала эти тяжкие и вместе с тем чудесные занятия. Боже, сколько же времени было тогда у человека! Хорошо, что панна Доминика не дожила до наших дней, ей бы не выдержать в сумасшедшей суете и спешке. И очень жаль, что нет сейчас таких Доминик, а вместе с ними и безвозвратно утрачены секреты множества прекрасных старинных кулинарных рецептов. Интересно, что бы сейчас ответила Феля на предложение сварить варенье из смородины без косточек? Не говоря уже о Марине, Идальке, Эве…

12 августа

Кузина Матильда навезла родных и знакомых с детьми, чтобы гостящим тут паненкам не скучно было. А я не знаю, куда и глаза девать. О детях не говорю, но ведь некоторые девочки, почитай, совсем взрослые, а безо всякого стыда в платьях до колен бегают, и рукава до локтя! Все руки-ноги голые, где же девичья скромность? Говорят, теперь мода такая пошла, а в городах девицы на улицу выходят в сопровождении одного лакея, а то и вовсе сами по себе! Поеду, пожалуй, на свадьбу панны Барбары, чтобы увидеть своими глазами, так ли оно? Свадьба ее в сентябре будет.

Паненка Хелена, из кухни от меня убегая, в только что принесенную корзину яиц вступила, так только четыре целых осталось. Велю, пожалуй, сдобные булки испечь, чтобы добру не пропадать…

Вздохнув, Юстина оторвалась от чтения и с нежностью оглядела некогда принадлежавший панне Доминике секретер, за которым та вела свои записи. Книга расходов Доминики с некоторых пор стала для Юстины не менее интересна, чем ее дневник, в ней наглядно отражались исторические перемены в стране и царящая в те годы инфляция, из-за чего экономка пребывала в смятенном состоянии, не успевая за ростом цен. Юстина вернулась к записям Доминики.

28 сентября

Правду мне рассказывали, своими глазами убедилась! Вечерние и бальные платья такие же, как и прежде, а вот дневные шокируют. А еще я собственными глазами видела, как панна Шелижанка на лошади в брюках по-мужски сидела. В брюках! По-мужски! Я даже глаза протерла, уж не привиделось ли?

Один из наших кабанчиков сбежал, так и не могли его отыскать, а в деревне, говорили мне, пир какой-то устраивали, однако при современном падении нравов меня это уже не удивляет. Ведь теперь, по слухам, молодые девушки из хороших семей в городах одни проживают и в университетах обучаются, и никто их не осуждает. А все война проклятая, из-за нее общее падение нравственности и в народе, и в высших сферах.

9 декабря

Мадеиха померла от старости и болезней, долго хворала, перед смертью уже совсем перестала соображать. Вместо нее будет теперь Флорка, а как ей платить? Ведь, почитай, каждый месяц придется плату повышать. Вся прислуга в доме только за еду и проживание работает, уж и не знаю, что дальше будет. Видно, и мне пора помирать, совсем теряюсь я в этом теперешнем свете.

20 января 1923 года

Пани Кренглевская умерла от печени. Только что я воротилась с ее похорон. Сердце разрывается, на разорение Кренглева глядя. Муж покойницы, пан Кренглевский, хотя всего на два года постарше сестры, кузины Матильды, против нее стариком выглядит. А молодой панич Кренглевский с войны вернулся совсем ума лишившись, слыхала, от пулевого ранения в голову. Все дни по запущенному саду бродит, бормочет что-то под нос, ни дождя, ни снега не замечает, и любой может его куда угодно завести. Старший пан Кренглевский с нотариусом советовался, хочет остатки состояния сестре отписать, с одним условием: чтобы о ненормальном паниче заботилась до конца его дней.

Побежали годы, похожие один на другой, записи экономки изобиловали хозяйственными заботами. Редко когда описание изготовления сыров, копченостей, варений и солений прерывалось чрезвычайными происшествиями, вроде аварии канализации. Поскольку это случилось в январе, менять трубы было невозможно, то ждали оттепели. Приехавшие из города рабочие быстро со всем управились, хотя очень хотелось посидеть подольше в гостеприимном и хлебосольном доме. Один из рабочих даже жену с ребенком прихватил, которые помирали в Варшаве от голода. Это было единственным упоминанием о безработице, царившей в стране. "Кормила я их хорошо, – писала панна Доминика, – и малость отъелись. А теперь дом весь проветриваю после запаха ужасного от лопнувшей трубы, по дому сквозняки гуляют, и у меня уже насморк, однако вонь от этих сквозняков и тщательной уборки поуменьшилась".

Случались неприятности и другого рода Польдик, бывший буфетный мальчик, а теперь правая рука панны Доминики и ее первый помощник, к сожалению, отличался чрезмерной влюбчивостью и с юных лет напропалую ухлестывал за девками и бабами, не помышляя о женитьбе. Чрезвычайно щепетильная в этом отношении экономка вынуждена была закрывать глаза на его шалости, тем более что объекты внимания никаких претензий никогда к нему не предъявляли. Но вот среди бесчисленных избранниц Польдика оказалась особа, муж которой совершенно напрасно после долгих лет отсутствия неожиданно вернулся из германского плена и среди ребятишек у себя в избе обнаружил парочку явно лишних. Бедной панне Доминике немало усилий понадобилось, чтобы замять скандал.

* * *

– Мама, ты что, оглохла? – давно уже отчаянно взывала Маринка. – Мама, ты меня слышишь?

– Слышу, конечно! – поспешила отозваться Юстина.

– Тогда почему же не отвечаешь? Ты поняла, о чем я тебе толкую?

– Боюсь, что не очень, – смущенно призналась мать. – Повтори, пожалуйста.

– Да ты меня вовсе не слушала! Стасик мною пренебрегает!

С некоторым усилием Юстина заставила себя вспомнить, кто же такой Стасик. Ах да, очередной зять, второй Маринкин муж. Дочка вышла замуж как-то тихо и незаметно, а потом триумфально объявила, что ей досталось истинное сокровище, просто идеальный мужчина, лучше в мире не было и нет. Поэтому пусть Эва еще некоторое время поживет у бабушки, чтобы она, Марина, могла без помех насладиться молодостью и медовым месяцем.

К этому времени Эву немного пообтесали и с ней уже можно было выдержать. Эва осталась, Марина наслаждалась райской жизнью с идеальным мужчиной, и вдруг такое заявление.

– Прежде всего успокойся и расскажи толком. Что за трагедия? Ведь ты так расхваливала мужа, откуда же эти недоразумения?

– Ничего себе недоразумения! – в истерике выкрикивала Маринка. – Говорю же – он меня бьет! Без конца за девками бегает, а теперь такую лахудру завел – сил нет, и собирается на ней жениться! Домой привел, а меня выгоняет! И дурой обзывает! Что мне делать, что делать? Я с собой покончу! Убью себя, несчастную!

– О, правильно, убей себя! – подхватила Амелия, до сих пор в молчании слушавшая разговор матери с дочерью. – Представляю, как обрадуется твой подонок со своей лахудрой! Для них сразу все проблемы решатся.

– Что?.. – не поняла Маринка.

– А то. Плохо ли? Без развода, без хлопот. Стасик похоронит тебя – и свободен. И квартира в его распоряжении. Кончай с собой, прекрасная идея!