соус и яблочный пирог. На несколько часов мы сделали вид, что опять живем обычной жизнью. Сидя вокруг стола, взялись за руки и помолились за наши семьи, за тысячи других семей, впервые празднующих День благодарения с пустым стулом за столом, помолились за наших товарищей, чья бдительность позволила нам собраться сегодня и вместе разделить еду. После ужина я отправился к себе, нужно было готовиться к вылету в Афганистан.

В каюте я надел на плечи рюкзак и встал на весы. Я вспомнил исследование, читанное еще во время учебы в КПО: морские пехотинцы могут нести тридцать килограмм и быть эффективными.

Закончив со сборами, я спустился в пункт тактического тылового обеспечения, чтобы послушать, как рота «Смерч» захватывает взлетно-посадочную полосу на юге Афганистана — позже она во всем мире будет известна под названием «лагерь Рино». «Рино» было кодовым названием поля, куда в октябре приземлилась на парашютах оперативно-тактическая группа ОТ; название осталось у всех на слуху. Я постучал в закрытую дверь, меня впустили и ввели в курс дела.

— С «Пелелиу» они отправились точно по расписанию, в 17:00 по Гринвичу. Сейчас они в полете. В соответствии с графиком, — сказал он.

17:00 по Гринвичу — это 21:00 по местному времени. То есть вылетели тридцать минут назад.

Я лежал на своей койке и не мог уснуть, думая о последних новостях. Разведка рапортовала о том, что под давлением афганского Северного Альянса и частей особого назначения США Талибан вел переговоры о капитуляции в Кундузе. К сожалению, не было сказано ничего обнадеживающего о Кандагаре. Кандагар был духовным домом движения Талибан. Нашей миссией было ускорить там процесс распада Талибана. Лагерь из четырех сотен отборных бойцов был разбит к востоку от Рино, а реактивный самолет ВМФ доставил ракеты класса «земля — воздух» к военному аэродрому города Лашкар-Гах, расположенному к северу от Рино. В то же самое время генеральный консул Талибана объявил о том, что «новый фейерверк в США» придется на последнюю неделю Рамадана, в середине декабря, и американцы «будут умирать как мухи». Слыша это, я погружался в неспокойный сон.

На следующее утро наша рота отправилась на берег на катерах с воздушной подушкой.

На берегу нас ждали грузовики и долгая поездка к аэродрому Пасни. Мы сидели на рюкзаках и просто болтали.

— Ну так что, сэр, у нас тут все серьезно? Похоже, наш батальон морских пехотинцев идет в сторону Афганистана. Наши родители, дома, будут читать об этом в газетах? — спросил один из моих морпехов.

Я сказал, что конечно. Это была самая дальняя десантная высадка за всю историю морской пехоты — больше семисот километров миль от корабля до Кандагара. Как если из Бостона отправиться в Балтимор.

Каждый километр или около того мы проезжали мимо грязных перекрестков, дороги на этих перекрестках ответвлялись от нашей и исчезали в темноте. На каждой такой развилке несли караульную службу двое пакистанских патрульных. С винтовками со скользящим затвором, они выглядели как солдаты Первой мировой. Я ежился в своем бронежилете, пытаясь хоть как-то согреться. Пустынная жара исчезала вместе с солнечными лучами, оставляя после себя лишь пронизывающий до костей холод. После получаса постоянных остановок патрулями мы увидели огни взлетно-посадочной площадки и услышали рев моторов двух «С-130». Деревья скрывали в своей листве легкие бронированные машины и «Хаммеры», накрытые камуфляжной сеткой. Мы прибыли на аэродром Пасни — это была последняя наша остановка перед Афганистаном.

Здесь, в Пасни, жизнь шла, подчиняясь своему особому ритму. Некоторая опаска по поводу неприятной встречи с афганскими реактивными снарядами накладывала ограничения на полеты. Они совершались только в ночное время. В Пакистане мы должны были поддерживать иллюзию, что американские войска не будут предпринимать никаких наступательных операций. Соответственно, нам приходилось днем прятаться в каменных ангарах, было скучно, в виски стучал запах пота. Но после заката все кардинально металось, все приходило в движение. «С-130» приземлялись, пилоты даже не глушили мотор на время погрузки, и после погрузки «птички» сразу же улетали. Вертолеты мотались взад-вперед, от нашей базы до корабля.

В ночь нашего прибытия ангары были уже полны, поэтому нам пришлось устроиться на свежем воздухе.

Перед рассветом мы перебрались внутрь. Вокруг места морские пехотинцы играли в карты, спали или стояли кучкой у двери, чтобы вдохнуть свежего воздуха и поболтать.

— Ну вот, вертолет «Кобра» выпустил ракету прямо в здание в центре города, — рассказывал один из морских пехотинцев. — Гражданские мирно сидели, пили кофе, читали газеты. И тут вдруг оглушительный взрыв, гребаным цементом засыпало весь квартал. А мыто одеты в форму. У меня на груди нашивка «Морская пехота США», на вертолете тоже надпись «Морская пехота». И что делать? Что отвечать на вопросы? «Извините, парни, я не знаю, что за гон*оны сидели за штурвалом того вертолета?»

Другой солдат подливал масла в огонь:

— Город Могадишо, брат. Ты не видел дерьма, если ты там не был. Все кишит маленькими худощавыми ублюдками. Они, наверное, шизеют от листьев, которые постоянно жуют. Они называют их кат. А потом начинают палить из своего оружия во все, что движется. Не стой около стен. Вдоль них летят пули.

Со стороны другой горстки пехотинцев доносилось: «Еду я по главной улице Паттайи, в руках по бутылке пива, сзади две шлю*и, а сидим мы на слоне, раскрашенном розовым цветом. Я их, конечно пощупал везде. Так что я бывалый. Это не первая моя передислокация».

Я слушал их и вдруг осознал: да, они много где побывали, но в своих странствиях практически ничего не видели. Морские пехотинцы путешествуют не в общепринятом значении этого слова. Они смотрят на иностранные государства или через пулеметный прицел, или ночью, во время увольнительных.

Мы знали крайне мало о месте, куда собирались. Еще пару лет назад никто и предположить не мог, что мы будем проводить операцию в этой части света. Нас натаскивали для военных действий в Таиланде, Австралии и Кении, Сейшельских островах, Гонконге и Сингапуре, для разрешения долгоиграющего кризиса с Саддамом. Афганистана, в прямом значении этого слова, на нашей карте не было. У нас были только рудиментарные карты. Большая часть американских карт датировалась еще временами советской оккупации.

Стемнело, Патрик подошел ко мне и сказал:

— Вот твой билет. — Он протянул мне путевой лист с именами и группой крови тех морских пехотинцев, которые полетят