– Это же… Гавриил Черный… – не слишком уверенно пробормотал Аркадий.

– Сюда! Живо! – повторил свой жест глава Синклита.

Все трое подбежали к машине и нырнули в комфортный салон.

– Ну и зачем вы сюда приперлись, на Ведьминскую? – спросил Гавриил зло.

– Романа убили, – всхлипнула Томка.

– Давно? – живо спросил Гавриил.

– Не знаю… Только что… может быть… Ой, Господи! Не верю я, не верю, не верю! – завопила Томка.

Олег затрясся, как тогда – на детской площадке.

– Что с тобой? – спросил глава Синклита.

Томка хотела ответить, но губы выбили крупную дробь.

– Так, ребята, без паники! – строго нахмурил брови Гавриил. Он явно пытался приободрить подростков. – Чего вы перетрусили? Роман еще, может быть, и не погиб. Убить сильного колдуна не так-то просто. Уж поверьте мне!

– Но я почувствовала, – всхлипнула Томка.

– Да заткнись ты! – окрысился на нее Аркадий.

– Вы мне помочь хотите или будете сообща сопли пускать?! – Бодряческий тон почти удался Гавриилу.

– Помо-о-ожем! – всхлипнула Томка. И окончательно разрыдалась.

Гавриил, не отрывая глаз от дороги, протянул руку, щелкнул пальцами, и Томкин всхлип перешел в нелепый полуистерический смешок. Слезы, повиснув на ресницах, так и не сорвались. Томка нелепо распустила мокрые губы в улыбке.

– А теперь серьезный разговор, господа колдуны! – объявил Гавриил. – Прошу запомнить главное: от ваших действий многое зависит, прежде всего – ваше будущее.

– А Роман Васильевич? – спросила девчонка, стирая ладонями слезы с лица и улыбаясь уже совершенно по-идиотски. – Он жив?

– Жив. Но и его будущее в ваших руках!

* * *

Тина сидела в кабинете Чудодея и читала том «Мастера и Маргариты». Тот самый, что купили они с Эммой Эмильевной на Уткином поле. Роман, помнится, выбрал его из-за потрепанного корешка. И не угадал. Не почувствовал, что книга Чудодею не родная. Оно и понятно, книжная магия – не его стихия.

Все, какие знала, охранные заклинания Тина на себя наложила, троекратно омылась колодезной водой. Эх, найти бы где-нибудь родник волшебный, чтобы сила его воды с пустосвятовской равнялась, тогда бы точно будущего ребенка Тина от беды защитила. В Пустосвятовку ехать купаться было глупо. Пустосвятовка – Романа река, она своему господину в любом деле услужит, даже в самом мерзостном.

„Домик, который был размером 6 горошину, разросся и стал как спичечная коробка".

Книга, как всегда, раскрылась наугад, и эта фраза первой попалась на глаза. Та самая фраза, что тумбочку открывала, где кейс с личными знаками членов Синклита лежал. А ведь в прошлый раз книга эта выдать Роману тайну не пожелала.

Дальше читать Тине не хотелось. Потому что дальше шло про войну и смерть.

«Это же Михаил Евгеньевич меня предупреждает», – с тоской думала Тина, поглаживая раскрывшуюся страницу.

Она не сразу сообразила, что кто-то яростно колотит в дверь.

Эмма Эмильевна появилась на пороге и сказала:

– Страх-то какой…

– Что случилось? – У Тины задрожал голос.

– Юлий Стеновский, Романа Вернона ученик, пришел, – проговорила вдова Чудодея и всхлипнула.

Тина бросилась в прихожую, где, дожидаясь, стоял мальчишка.

– Добрый вечер, Алевтина Петровна.

– Тебя Роман прислал? С ним беда, так ведь?

– Беда.

– Идем к нему скорее! – Она накинула на голову белый платок, надела пальто. Бегом кинулась к воротам. Юл – за ней. Тина хотела свернуть к дому Романа.

– Его дома нет, – остановил ее мальчишка.

– Где же он?

– У меня гостит. Нам в другую сторону надо.

– Что случилось? Что с ним?

– Ранен он. Пулей заговоренной.

Тина покачнулась, будто эта пуля, о которой мальчишка сказал, в нее попала. Покачнулась, но устояла.

– Что с вами?

– Ничего страшного, словом ведьму не убить. А бабы – они все ведьмы.

На Ведьминской страх что творилось. Несколько человек пытались выломать ворота в доме Пламенюги, но сталь не поддавалась: держались заклинания старого колдуна. Жалкую хибару Слаевича подожгли (охранные заклинания охраняли этот дом только в Звездный час). Весь сруб уже пылал, и никто не собирался его тушить. Зеваки толпились на улице, висли на заборах, улюлюкали, глядя, как пламя вырывается из-под крыши.

– Эй, глянь, знакомый колдунишка нарисовался! – крикнул сухорукий Вован, тыкая черным скрюченным пальцем в Юла.

Тина развязала платок, прижала юного чародея к себе и на голову ему белый край накинула. Вован растерянно закрутился, не понимая, куда испарился его обидчик.

– Эй, Вован, – окликнул незадачливого пацана приятель, – там гараж раскурочили наконец! Помчали!

Толпа, оставив хибару Слаевича догорать, бросилась к особняку Тамары Успокоительницы. В хоромах Тамары стальные двери и стальные решетки на окнах, стены кирпичные в руку толщиной, но что сталь и кирпич без охранных оберегов? Находчивый народ мигом сообразил, как быть: несколько человек забрались на крышу, сорвали металлическую черепицу и, пробравшись внутрь, распахнули двери. Растащив все ценное, что было в комнатах, погромщики подступили к бетонному гаражу. Кто-то догадливый с ближайшей стройки притащил отбойный молоток и продолбил бетонный потолок, чтобы добраться до сокровищ.

– Неужели сломают? – удивился какой-то дед, наблюдавший за происходящим.

– Не сомневайся, справятся! – хмыкнул проходивший мимо парень.

Дверь отворил Мишка. Молча кивнул, отступил в глубь прихожей, за приоткрытую дверь ванной. Тина кинулась в комнату. Роман лежал на диване, свернувшись клубком. Дышал едва слышно. Пальцы правой руки прижимали смоченную в пустосвятовской воде тряпку к ране. Бесполезно. Вся тряпка уже сделалась красной. Как и часть простыни, которую Юл подоткнул под раненого. Время от времени тело колдуна сотрясала мелкая дрожь. Эта дрожь да еще едва заметно поднимавшийся во время дыхания и опадавший живот только и свидетельствовали, что Роман жив.

Тина смотрела на любимого, и все внутри у нее сжималось. Неужели это конец? И он… уходит?

«Не отпущу!» – хотелось крикнуть Тине.

«А силы хватит? – тут же спросил ехидный голос. – Своей силы?»

«Хватит!» – мысленно огрызнулась Тина.