Как и в случае со многими другими вещами в жизни и здоровье, рекомендация «больше – значит лучше» для чего-то настолько приятного и безопасного, как секс, даже не обязательна. Десятилетия исследований показывают, что важнее всего – удовольствие, которое вы получаете от секса, и важность, которой вы его наделяете. Проще говоря, если вы довольны своей сексуальной жизнью и она вполне совместима с вашим характером, то лучше уже не будет и не нужно ничего менять. Если вы станете заниматься сексом еще больше, это не сделает вас здоровее. И хотя есть бесчисленное множество статей, где говорится, что люди, занимающиеся сексом 4–5 раз в неделю, счастливее и зарабатывают больше денег, на самом деле здесь действуют и многие другие факторы. Тем не менее, сексуальная активность – это важная часть нашего здоровья и, если смотреть шире, нашего благополучия в обществе. Она влияет на нас на протяжении всей жизни. Кроме того, секс обеспечивает нам возможность регулярно переживать самое важное чувство – прикосновение.

Сила прикосновения – это, к сожалению, сильно недооцениваемый аспект интимных отношений; прикосновения тоже очень полезны для здоровья, причем они даже не обязаны быть сексуальными. Наша потребность в прикосновениях настолько высока, что ее вполне можно сравнить с голодом – более того, животные и люди от этого «голода» даже умирают. Возможно, именно поэтому тело выработало специальный рефлекс, чтобы сохранить чувство осязания, встретив что-то, что может его нарушить. Вы, например, отдергиваете руку быстрее, чем успеваете осознать, что духовка очень горячая.

Естественно, когда вы находитесь в интимной обстановке с любимым человеком (даже не занимаясь сексом), неотъемлемой частью общения является контакт кожи с кожей. Лишь в последние лет двадцать мы осознали настоящую ценность прикосновений; все началось с эпохального исследования, проведенного в середине 90-х годов нейробиологом Мэри Карлсон из Гарварда. Она измерила уровень стресса у румынских детей, выросших в приютах или посещающих плохие детские сады. Карлсон выполнила свою работу в период расцвета лягэне; буквально это слово означает «качели», но еще так назывались государственные приюты для очень маленьких детей, очень распространенные в то время [12].

В середине 60-х годов президент Румынии, коммунист Николае Чаушеску, издал драконовские законы, заставлявшие семьи заводить больше детей, чем они могли себе позволить. В попытке увеличить население ради роста производительности труда он не только ограничил продажи контрацептивов и запретил аборты для женщин, родивших менее четырех детей; он еще и облагал специальным налогом бездетных мужчин и женщин старше двадцати пяти лет. Налог составлял жуткие 30 процентов от доходов. Рождаемость выросла, но Чаушеску все равно остался недоволен. В 1985 году меры стали еще строже: минимальное требуемое количество возросло до пяти, причем женщины должны были рожать даже в сорок пять лет.

Конечным результатом жестокой политики Чаушеску стало то, что тысячи маленьких детей – новорожденных и младенцев – оказались просто брошены родителями, которым не хватало средств ухаживать за ними. Так что их, никому не нужных, заставляли расти в лягэне, учреждениях, где вечно не хватало сотрудников; они недополучали сенсорного опыта, особенно по части прикосновений. Большинство детей бросали сразу после рождения, прямо в роддомах. До трех лет они жили в лягэне, после чего их переводили в другие детские учреждения. В мире почти ничего об этом не знали, пока Чаушеску не свергли и убили в декабре 1989 года, и фотографии этих детей, наконец, появились на телевидении. В 1994 году Мэри Карлсон и ее муж Фелтон Эрлс, психиатр из Гарварда, поехали в Румынию, чтобы больше узнать об этих детях и эффекте, который получается из-за недостатка общения с матерью. Карлсон училась у Гарри Харлоу, знаменитого психолога, впервые описавшего воздействие социальной депривации на основе экспериментов с обезьянами, проведенных в 50-х годах. Проведя серию наблюдений и измерений уровня стресса среди румынских детей, в том числе у детей, участвующих в программах раннего развития, и контрольной группы, Карлсон сделала вывод, что отсутствие прикосновений и внимания замедлило рост детей из лягэне и негативно повлияло на их поведение. Они стояли, покачиваясь взад-вперед, смотрели куда-то в пустоту и в целом были пугающе тихими и антисоциальными. Карлсон опубликовала свои результаты в 1997 году; после нее и другие ученые подтвердили огромную важность прикосновений и внимания [13]. Новые исследования даже показали сложнейшее взаимодействие между кожей, мозгом и нервной системой, а также иммунологией и способностью избежать или победить заболевание.

Осязание – это одно из первых чувств, которые у нас развиваются. Можно даже сказать, что это самое необходимое и фундаментальное чувство для выживания; оно всю жизнь стимулирует наши тела. Разные типы прикосновения имеют разный смысл. Словно волшебная палочка, прикосновение может изменить частоту сердцебиения, уменьшить давление и уровень кортизола, вызвать приток гормонов и нейротрансмиттеров, вызывающих хорошие эмоции, и даже стимулировать область мозга, контролирующую память, – гиппокамп.

Тиффани Филд, глава Института исследования прикосновений в Миллеровской школе медицины Университета Майами, изучает чувство осязания более тридцати лет. В статье 2010 года она показала, как мозг умеет отличать эмоциональное прикосновение от неэмоционального [14]. Одни осязательные рецепторы предназначены, чтобы передавать в мозг эмоции, а другие сообщают сенсорную информацию об окружающей среде. Кроме того, недавно было доказано, что мы можем распознать эмоции других людей по тому, как они касаются нас. Причем даже в отсутствие света – мы можем почувствовать эмоции других людей, даже не видя их. Эмоции – это не просто «сильные переживания». Это уникальные драйверы нашего поведения; они влияют на то, как мы себя ведем и что делаем.

В повседневном общении прикосновения всегда обладают контекстом. Но вот отделить физическое воздействие прикосновений от эмоционального не всегда легко. В 2014 году группа ученых из Университета Карнеги-Меллон, Виргинского университета и Питтсбургского университета опубликовала исследование, показывающее, как объятия влияют на иммунную систему [15]. В самом деле, объятия важны для нашего здоровья не меньше, чем пища, сон и вода. В эксперименте ученые в течение двух недель наблюдали за 404 взрослыми, спрашивая их, сколько раз в день они обнимались и вообще общались с другими людьми. Затем их отправили в номера на изолированном этаже гостиницы, где заразили вирусом простуды. Большинство из них (78 процентов) заболели; примерно у 31 процента появились очевидные симптомы заболевания. Но между теми, кто перенес заболевание не очень хорошо, и теми, кто справился с ним легко, была заметная разница. Те участники, у которых было больше всего приятного социального общения, справились с инфекцией с меньшим числом симптомов. Ученые определили, что социальная поддержка, в частности объятия и прикосновения, обеспечила примерно 32 процента общего облегчающего эффекта.

В недавно вышедшей книге Touch: The Science of Hand, Heart and Mind («Прикосновение: наука рук, сердца и разума») нейробиолог Дэвид Линден из Университета Джонса Хопкинса отлично сформулировал всю пользу прикосновений: «От выбора товара в магазине до половых актов, от использования инструментов до хронической боли и процесса лечения и восстановления – гены, клетки и нейронные сети, участвующие в работе чувства осязания, играют ключевую роль в формировании нашего уникального человеческого опыта» [16]. Чем больше мы узнаём об осязании, тем больше понимаем, что это главное чувство в нашей жизни – от утробы до смерти; оно обеспечивает здоровое развитие, поведение, когнитивные навыки и эмоции. И я не сомневаюсь, что будущие технологии и терапии используют это великолепное чувство для лечения самых разнообразных недугов – от тех, что вызывают самую сильную боль, до неудобств, доставляемых чесоткой, и разрушительной деятельности воспалений – это наша следующая тема.