Отсутствующий взгляд скользил по взволнованному морю, по пенистой дорожке, серым бурунам, по одинокому черному «барашку» в компании серых «барашков». Берег превращался в размытую полосу, проседал, ужимался в узкую ломаную линию. И снова вздыбленная рябь, черное пятно, не желающее удаляться от катера…

Непростительно долго до нее доходило. Толчок под сердце, Мари очнулась. Какое черное пятно? Откуда?! Она вскочила, вцепилась в борт, глаза от напряжения чуть не вывалились. Действительно, небольшое черное пятнышко двигалось за катером на одном и том же расстоянии. Нет, даже ближе стало! И тут до нее дошло! Сердце чуть не выстрелило из груди, дыхание перехватило. Это же голова! Рауль! Упал в воду, схватил конец швартового каната, который при резком отчаливании просто вывалился за борт!

– Макрам, стоп, машина! – завопила Мари, бросаясь к рубке. Взлетела на ступени, колотила кулаками по разбитой дверце. Заскрипело, вылупилась моргающая физиономия. Она орала – по-русски, по-французски, по-английски, – как с глухим общалась! Но парень не был таким уж бестолковым, метнулся к своим рычагам, заглушил двигатель. Разбуженные криками, карабкались с нижней палубы взволнованные «пассажиры», метались по палубе, не понимая, что происходит. А голова была уже рядом с бортом, отфыркивалась, грязно ругалась. Спасательный круг, привязанный к тросу, отправился в полет, четыре пары рук простерлись к измученному, уже похороненному, оплаканному Раулю, вытащили его на палубу, он плевался, выхаркивал воду из легких, поносил последними словами своих горе-партнеров, и по лицу было видно, что он поверил в бога…

А потом все четверо катались по палубе, надрывая животы от смеха и облегчения. Макрам, ухмыляясь под нос, махнул рукой и удалился в свою рубку – прокладывать курс. Пуля зацепила «утопленнику» плечо, выдрала клок кожи, не задев ни мышцу, ни кость. А упал он за борт оттого, что законы физики незыблемы, и сила инерции по-прежнему работает. Вынырнув, он обнаружил свисающий канат, снова нырнул, отыскал его в воде, вцепился в него всеми конечностями, включая зубы. Костюм, конечно, оказался испорчен…

В каюте у Макрама имелись тряпки, полотенца сомнительной свежести. Уместного по случаю алкоголя, к сожалению, не было. Ислам не поощряет традиционные «западные ценности». Соблюдать постельный режим Рауль отказался и через час примкнул к компании, сидящей на палубе и молитвенно созерцающей кучевые облака на посветлевшем горизонте. Сел, обнял Мари, которая сразу неровно задышала, и тоже поднял голову. Из-под облака вывалился самолет-разведчик с опознавательными знаками НАТО на фюзеляже и с ревом пошел вниз. Прошел над катером на бреющем полете, не нашел на палубе ничего, угрожающего жизни мирных жителей Ливии, и растворился в небе. Примерно через час, когда взошло солнце, на расстоянии, значительно меньшем, чем расстояние до горизонта, были замечены несколько натовских кораблей. Итальянский эскадренный миноносец «Андре Дориа», вспомогательное судно-танкер и крупный фрегат типа «Шарлоттаун» под флагом с кленовым листом. Интереса к ржавому катеру натовские военные не испытывали – мало ли консервных банок, набитых беженцами, рвется из Ливии на Лампедузу?

– Пойдем к ним? – как-то неуверенно предположил Шарль.

– А не расстреляют? – засомневался Рауль. – Решат, что шахиды, набитые взрывчаткой, пытаются к ним подплыть. Кто в своем уме приблизится к натовским кораблям?

– Рауль, вы обещали мне помочь с доставкой в Баку, – вспомнил Али. – Зачем нам плыть к этим чертовым кораблям?

– Они не чертовы, – возразил Шарль. – Это наши боевые корабли…

– Защищающие мир во всем мире, – засмеялся Рауль. – Вам еще не надоели эти заклинания, Шарль? Вы три недели пробыли в плену у ливийцев, неужели это время вас ничему не научило? Я помню про свои обещания, Али. Но не забывайте, что час назад я вернулся с того света и еще не акклиматизировался, – Рауль рассмеялся. – А вам, Шарль, я бы не советовал лезть в объятия коллег, которые… в общем, не хотелось бы сгущать краски насчет заключения под стражу «до лучших времен», наемных убийц и прочей «целесообразности», сами должны понимать, не маленький. Попасть к властям Италии – наиболее щадящий для вас вариант. Итальянцы участвуют в войне без охоты, отрабатывают свои обязательства перед альянсом, а Берлускони и вовсе раздосадован, что парламент все решил за него, и теперь ему крайне неловко перед другом Муаммаром. Впрочем, что для вас мои рекомендации? Решайте сами. Я всего лишь ливийский бродяга, которому надоела кочевая жизнь…

«А так ли он прост?» – подумала Мари.

Катер шел на северо-запад, разрезая волну. Тянулись часы, носились чайки над головами, проплывали крохотные необитаемые островки. Таяли двести морских миль, отделяющие Аз-Салан от острова Лампедуза. Сил уже не было, пассажиры валялись на палубе, не могли надышаться. Рауль рассказывал про Лампедузу – что незаконным иммигрантам там не очень рады, что за последние годы их на крошечном острове с полным отсутствием источников пресной воды скопилось столько, что приходится возводить для них специальные лагеря, условия жизни в которых ужасны. Оттого и вспыхивают там бунты с руганью в адрес итальянского правительства и лично господина Берлускони. Мари припомнила историю про сержанта Коэна – «Короля Лампедузы». Сорок третий год, на самолете сержанта отказал компас, кончалось горючее, и пришлось срочно приземляться на первом попавшемся аэродроме, оказавшемся на этом самом острове. Мгновенно примчалась толпа итальянских военных с белым флагом и втолковала струхнувшему сержанту, что хотела бы капитулировать. Поняв, в чем дело, сержант потребовал от командования гарнизона расписку, что происходит именно то, о чем он подумал, позаимствовал у итальянцев горючее и полетел, от греха подальше, на Мальту. Случай прогремел. Особая пикантность заключалась в том, что гарнизон Лампедузы составлял четыре с половиной тысячи человек, а при сержанте были только штурман и коллега Райт…

Весь день изношенный катерок болтался по морю. Дребезжание мотора уже казалось тишиной. Несколько раз «пятнадцатилетний капитан» спрыгивал с рубки и назойливо теребил Рауля, о чем-то выспрашивая.

– Что ему от тебя надо? – не выдержала Мари.

– Не обращай внимания, – отмахнулся Рауль. – Макрам уверяет, что против итальянских пограничников он бессилен и больше всего хотел бы вернуться обратно – к братьям и сестрам, о судьбе которых в свете известных событий начинает тревожиться. Я объяснил ему, что он вернется – обретя заслуженную популярность в Италии.

В сумерках «Лючия» подошла к Лампедузе – красивому вулканическому острову. И только сейчас до Мари по-настоящему дошло, что все позади. Неприятности и экстрим будут продолжаться – но уже другого рода. Подкосились ноги, когда наперерез им бросился спрятавшийся в бухте катер пограничной охраны. Закружилась голова, она забыла все, что хотела сказать. Катер прижался к борту «Лючии», люди с суровыми лицами и решительными намерениями лезли на абордаж.

– Мы не «кландестини», господа, мы не «кландестини»! Я француженка, журналистка «Ле Паризьен» Мари Клер! – взывала к умам пограничников Мари. – Со мной капитан ВВС НАТО Шарль Бурнье, он три недели провел в плену у ливийцев, а эти господа помогли нам бежать! Вы должны помочь нам связаться с французским посольством!