— А я и не знал, что вы так здорово отдыхали, — не очень-то и притворяясь, вздохнул Данилов.

Наверное, он хотел услышать в ответ что-то вроде: «Да, нам (или – мне) тоже жаль, что тебя сегодня с нами не было».

— Мог бы и поинтересоваться, — подколола его Елена. — Но я понимаю, встреча старых друзей гораздо интереснее. Как там Игорь, не женился еще?

— Глядя на меня, он вряд ли решится.

Данилов хотел пошутить, а вышла грубость. Дело было даже не в словах, а в тоне, которым они были сказаны.

— Шутка, — Владимир попытался исправить положение, даже улыбнулся шире, чем Чеширский кот из «Алисы», но Елена уже смотрела не на него, а в книгу.

«Самые распространенные ошибки кадрового менеджмента», — прочел Данилов на обложке и порадовался тому, что это была не какая-нибудь «Стратегия и тактика выбора мужа навсегда и с гарантией».

Владимир переместился на свою половину постели и постарался заснуть, но пока не получалось.

«Да, конечно – сказал глупость, — думал он. — Но ведь воспринять ее можно по-разному. Можно пропустить мимо ушей, не обращая внимания. Можно посмеяться. Можно огрызнуться в шутку. Можно и подушкой запустить. А можно и уйти в себя, показывая, что до всего этого тебе ровным счетом нет никакого дела. Собеседник идиот, а ты королева роз в бархатном плаще и золотой короне».

Обидные колючие мысли сменил грустный вывод: «Вот и попробуй повернуть на выигрыш при таком раскладе. Не вытянешь. Полянскому легко судить – со стороны-то…»

— А вы могли бы вскрыть знакомого? — такой глупый вопрос Ерофееву мог задать только Денис.

— Это не практикуется, — коротко ответил ассистент.

— Совсем?

— Совсем. Всегда можно попросить кого-нибудь из коллег подменить тебя. Хотя, полагаю, тех, кто задает много неуместных вопросов, вскрывать даже приятно.

Пока все смеялись, Денис сосредоточенно разглядывал потолок, делая вид, что происходящее к нему не относится.

На смех заглянула профессор Каштанова, убедилась, что преподаватель на месте и ординаторы не предоставлены самим себе, и тихо закрыла дверь.

В последние дни на кафедре не смеялись. После чрезвычайного происшествия с доцентом Стаканниковой ждали событий и перемен – кто приятных, а кто и не очень.

Стаканникова погорела по-глупому: на взятке в триста долларов, полученной с прогульщика со стоматологического факультета; и совершенно не понятно было, по каким причинам студент рассказал об этом руководству. В итоге прогульщик был допущен к отработке пропущенных занятий, а Стаканникова угодила под следствие. Находясь под подпиской о невыезде, она продолжала ходить на работу, но всем было ясно, что дни ее доцентства сочтены.

С одной стороны, освобождающаяся ставка доцента сулила кому-то из сотрудников приятные перспективы карьерного роста. С другой стороны, многие волновались – мало ли что могла рассказать следствию Наталья Анатольевна, бывшая в курсе большинства закулисных кафедральных дел. Пойдут разговоры, чьи-то репутации будут испорчены, да мало ли что еще могло произойти. Никто не совершенен. Впрочем, некоторые из сотрудников – например, Ерофеев, — были уверены в том, что Стаканниковой ничто не грозит.

— Для того чтобы избежать крупных неприятностей, надо правильно оценивать ситуацию и щедро делиться с ближними, — сказал Данилову Ерофеев. — С этим у Натальи Анатольевны все в порядке. Думаю, скоро мы узнаем о том, что ее попросту оклеветали.

Так и оказалось: дело о получении взятки вскоре было закрыто. Доцент Стаканникова с видом феникса, возродившегося из пепла, рассказывала всем, кто проявлял хоть малейший интерес, о том, как ее «хотели подставить завистники».

Данилова кафедральные проблемы совершенно не интересовали. В последнее время он был подавлен. Из жизни исчезли все радости, уступив место апатии, переходящей в уныние. «Усталость и авитаминоз», — решил Данилов, пообещал себе получше высыпаться по субботам и начал пить поливитамины. Для пущего эффекта пил настойку женьшеня, средство, стимулирующее не только потенцию, но и весь организм в целом. Программа «выхода из кризиса» была проста и логична: как-нибудь дотянуть до весны, а там уж организм на волне общего подъема быстро придет в норму.

Заодно в оздоровительных целях Владимир почти отказался от спиртного, разве что иногда позволял себе выпить рюмку водки перед сном. Он ожидал одобрения от Елены, но та будто не замечала никаких перемен к лучшему.

С подачи Полянского Данилов попытался устроить нечто вроде романтического домашнего ужина. Цветы, бутылка марочного портвейна, телятина с грибами, любимые Еленой миндальные пирожные. Он уже тысячу лет не готовил ничего сложнее яичницы или жареной картошки, но кулинарные навыки сохранились – блюдо удалось на славу.

Елена обрадовалась: лучилась дружелюбием, шутила, хвалила телятину, съела все пирожные и вообще на несколько часов стала такой, как прежде. Даже сказала:

— Вова, ты делаешь просто феерические успехи!

Обрадованный Данилов решил, что при следующей встрече подарит Полянскому бутылку хорошего вина, но поспешил. Когда позже, в постели, окрыленный успехом, он попробовал обнять Елену, то получил отказ в самой категоричной форме. Не было никакого встречного порыва, никаких ответных прикосновений, никаких поцелуев. Елена чуть раздраженным тоном попросила: «Не надо», отвернулась и практически сразу заснула. Вот этот моментальный уход в сон и обидел Данилова больше всего. В нем явственно читалось: «Давай останемся друзьями», — и проглядывало полное отсутствие интереса к Данилову как к мужчине.

Полянский остался без бутылки. До четырех часов утра Владимир ворочался, скрипя зубами и подавлял в себе два чувства: сильнейшее раздражение, переходящее в бешенство, и желание упиться в стельку. Характер не подвел, помог справиться и с тем, и с другим. В конце концов Данилов заснул и проспал до половины седьмого беспокойным томительным сном, оставляющим после себя одну лишь головную боль.

По дороге на воскресное дежурство в фитнес-центре Данилов поразмыслил и, несмотря на некоторое внутреннее сопротивление, пришел к выводу: у него все же есть соперник. Чем еще объяснить подобную холодность Елены и все это полугодовое воздержание?

Проблемы со здоровьем отпадали – Елена не стала бы делать из них тайны. Все-таки они оба были врачами. Также отпадали ежемесячные женские проблемы: они не длятся полгода. В критические дни Елена никогда не пила алкогольных напитков, они вызывали у нее приступы мигрени. А тут спокойно пила портвейн, была весела, сверкала глазами, но до своего соблазнительного тела не допустила. Что еще можно было подумать?..

Данилов нашел единственное разумное объяснение поведению жены. Видимо, она не смогла до конца разобраться в своих чувствах к любовнику или в его чувствах к себе и теперь тянула время, не желая спешить. Елена всегда была практичной. «А что есть практичность, как не расчетливость, правильно приложенная к окружающей обстановке? — распалял себя Владимир. — О, эта женщина знает, чего она хочет и умеет добиваться своего… Она далеко пойдет, и пост главного врача столичной «скорой помощи» станет всего лишь одной из вех ее карьерного роста. Вольдемар! — торжественно воззвал к себе Данилов. — С этой минуты ты берешься за ум и обещаешь самому себе больше не страдать несбыточными надеждами! Долой иллюзии, они только иссушают душу! Тебе пора сваливать. И поскорее».