Элейн нашла Натаниэля.

«Нашла» в данном конкретном случае — самое подходящее слово: через неделю с небольшим после его освобождения она увидела его лежащим почти без сознания в придорожной канаве. Она остановила свою «тойоту» и вышла, на что решится не всякая женщина. (Джина подумала, что Элейн сошла с ума.) Натаниэль мог быть опасен; он мог броситься на нее. Но единственное прегрешение Натаниэля состояло в том, что его вырвало на туфли Элейн. Осознав это, Натаниэль принялся бессвязно извиняться, говоря, что он сегодня не в себе. Более того, он сказал, что купил бы ей новые туфли, но у него куда-то пропал бумажник. (Эрик сказал Элейн, что у Натаниэля никогда в жизни не было даже кошелька.) Действительно, у него пропало все, если не считать грязной одежды и левого ботинка — половины пары обуви, купленной ему Эриком, когда они вышли из тюрьмы. Он смотрел на нее снизу вверх — она все еще стояла на краю канавы — карими умоляющими глазами. Черные, жесткие и курчавые волосы космами свисали на вымазанный грязью лоб, делая Натаниэля похожим на интеллигентное дитя неизвестных родителей. (Франклин, интеллектуальный расист нашей кафедры, вообще утверждал, что Натаниэль — это особь иного биологического вида.) Вообще выглядел он побитым, словно кто-то хорошенько отдубасил его резиновой дубинкой.

Элейн прикусила губу. Она протянула ему руку и помогла выбраться из канавы, едва при этом не свалившись туда. Потом она предложила подвезти его. Когда она узнала, что его некуда подвозить, то отвезла его к себе домой, чтобы вымыть и вычистить. Что произошло дальше, можно лишь гадать, хотя и можно сделать по этому поводу вполне достоверные предположения. В течение недели по Оксфорду разнесся слух, что профессор Добсон взяла квартиранта. Женщины любят исправлять грешников — в этом сказывается сидящий в глубине женской натуры инстинкт Армии спасения. Когда об этом услышал Эрик, он попытался отговорить ее от этой затеи и выставить Натаниэля прочь, но не смог ее ни в чем убедить. «История повторяется дважды, — мрачно процитировал он. — Сначала в виде трагедии, а потом в виде фарса».

Несмотря на множество самых ужасных предсказаний, они, как кажется, неплохо поладили. Натаниэль ухаживал за лужайкой, а днем откуда-то возвращался в кузове пикапа. Они практически никуда не выходили, но время от времени я слышал, как Элейн что-то мурлычет себе под нос в коридоре кафедры. Несколько недель спустя мы со Сьюзен встретили счастливую парочку на выходе из «Уол-Марта». Они шли, нагруженные тонной всяческих товаров. Натаниэль был в просторном костюме поверх рабочей рубахи и в полном комплекте обуви. На Элейн — я клянусь — была надета блузка с оборками и юбка.

— О, кого мы видим! — Сьюзен, солнечно улыбаясь, помахала рукой.

Я ограничился кивком. Мы до сих пор делили свои социальные функции — Сьюзен отвечала за приветствия. Они поставили свою поклажу на землю, и Натаниэль твердо пожал мне руку, а Элейн улыбнулась во весь рот, словно ей вставили туда надежную распорку. Я уже забыл, насколько громаден Натаниэль, его предплечье, состоявшее из могучих мышц и переходящее в здоровенную кисть, было похоже на бревно.

Никто не знал, что говорить дальше, и Сьюзен принялась болтать:

— Какой сегодня чудный день, правда? Я вижу, вы столько всего накупили!

Элейн пренебрежительно отмахнулась от трех здоровенных сумок:

— Так, купили несколько мелочей.

Сьюзен повернулась к Натаниэлю:

— Вы вселились?

Натаниэль пнул одну сумку.

— Можно сказать и так.

— Разве это не мило?

Элейн согласилась, что это мило. Пока они о чем-то болтали со Сьюзен, я спросил Натаниэля, что он теперь читает. Он сунул руку в необъятный боковой карман и извлек оттуда потрепанную Библию.

— Больше Новый Завет, — пророкотал он.

Эрик заклеймил бы его за отступничество.

Я тоже не смог удержаться:

— С Марксом покончено?

— Все одно. Первое, что сделал Христос, — это выгнал торговцев из храма.

Неожиданно для себя я согласно кивнул. Парень оказался себе на уме. И это он не заимствовал у Эрика. Если у Эрика был взвинченный, почти визгливый голос, то у Натаниэля был низкий, магнетический голос прирожденного проповедника. Мы коротко поговорили о том, что имел в виду апостол Маркс, говоря: «И последние станут первыми», и настало время попрощаться. Мы заметили, что, когда они садились в «тойоту» Элейн, Натаниэль наклонился и открыл ей дверь.

Должно быть, любить такого — это все равно что заниматься сексом с деревом, подумалось мне. С твердым красным деревом.

— Он хорош, — сказала Сьюзен. — Надеюсь, это продлится долго.

Это было в начале марта. Но и следующие недели месяца были полны неожиданностей. Вот некоторые из событий, изложенные без особого порядка.

Бейтсон впал в трехдневный запой, в течение которого только и делал, что писал. Никаких дисциплинарных мер не последовало, так как начальство официально было не в курсе. Пока Рой пил, одна из его студенток написала рассказ о больших южных писателях и маленьких южных членах.

Моя статья о Джойсе очень быстро вернулась обратно с письмом рассерженного читателя, утверждавшего, что я не обратил должного внимания на роль пола. Я выбросил письмо в корзину и отослал статью обратно.

В кампусе начали появляться фотографии разыскиваемой Черил Мэтт с обещанием награды в пятьсот долларов и телефоном в Тупело. В середине марта сумма вознаграждения подскочила до семисот пятидесяти долларов.

Джина познакомилась с профессором южной литературы из Ноксвилла, который был убежден, что Фолкнер умер не своей смертью. Началась переписка, которая резко оборвалась, когда выяснилось, что профессор из Ноксвилла полагает, что Фолкнер был убит.

Сьюзен оставила работу в убежище для животных, после того как трое красношеих в пикапе взяли двух доберманов, поставили на них в собачьем бою, а потом привезли их, полумертвых, к дверям убежища. Теперь Сьюзен ищет какую-нибудь работу в офисе.

Вернон Ноулз перенес тяжелый инсульт, от которого теперь медленно выздоравливает. Движения его восстановились почти полностью, но речью он пока не владеет. В один из его мартовских воскресных вечеров он, как мог, объяснялся жестами.

Кто-то вломился в лабораторию Стенли и выпустил на волю половину крыс. К счастью, говорил Стенли, большинство из них не были еще объектами опытов, но неудобства были большими. С тех пор белых крыс с розовыми хвостами часто видели в Студенческом союзе, где они рыскали в поисках еды.

Элизабет Харт сдала мне переделанный реферат, на этот раз он касался творчества Д. Г. Лоуренса. Теперь это была ее собственная работа — надо сказать, довольно жалкая, и я поставил ей тройку. Она не стала опротестовывать оценку.

Франклин застукал Джона Финли и даму-правоведа в кабинете Джона, куда вошел, как водится, без предупреждения. «Они были еп flagrante»[13], как рассказывал он потом всем и каждому. Жена Финли Кэрол взяла детей и отправилась в гости к своим родителям в Северную Каролину.