Я ощущаю себя немного иначе. Во мне появилась легкость, будто спал груз с плеч. Я больше не закрываюсь от нашей связи, приняла ее, насколько это возможно. Но теперь стену воздвиг Сальвадор, после битвы так и не убрал ее.

Прибыв домой, идем в покои Гаспара. Из глаза князя струится черный дым.

— Волки… они ведь все выжили, должен быть способ спасти Гаспара? — нарушаю молчание.

— Смерть просто так не дарует жизни, — говорит глухо, я больше не чувствую удивительной магии его слов. Он словно падает в вырытую им же пропасть, и не ищет спасения.

— Ты хочешь сказать, что за жизни оборотней…теперь заплатит… Гаспар?

— Будем надеяться на милость небес, — тяжело вздохнул и открыл дверь.

Умирая, Констанция все же сумела причинить вред. И если навредить брату ей не позволили, то Гаспар… она проткнула ему сердце, едва не вырвала его.

Сальвадор пригласил лучших лекарей. Вампир еще жив… Но я подозреваю, с его недугом дело хуже, чем мы можем предположить.

— Пусть они уйдут! Вампиру не нужны лекари, — он лежит на постели, кожа приобрела землистый оттенок, глаза потухли, будто выцвели.

Князь делает знак рукой. Мужчины в черных балахонах покидают комнату.

— Я испробую все способы.

— Сальвадор, ты далеко не наивный юнец, чтобы верить, будто яд Констанции можно победить. Этому мастерству она научилась еще при жизни во дворе. А ты и так задолжал… — вампир закашлялся, приложил платок к губам, и тот моментально окрасился кровью. — Я готов расплатиться собой.

— Гаспар, я не намерен тебя отпускать, — голос князя дрогнул.

В этот момент стена между нами дала трещину, и на меня навалилась вся боль его сожалений. Они прошли рука об руку весь путь. Гаспар стал другом, отцом, соратником, неотъемлемой частью самого князя. Сальвадор сожалел, что был порой несправедлив к нему. Слишком много требовал. А Гаспар ничего для себя не просил, всю жизнь им отдал и сейчас уходит из-за него…

— Я прожил гораздо больше, чем мог рассчитывать. Видел, как меняешься ты, обретаешь себя. Я ни разу не пожалел, что тогда обратил на тебя внимание. Сразу почувствовал — этот бесстрашный парень, он горы свернет, и при этом никогда тщеславие и алчность его не коснутся. Ты стал мне сыном, которого у меня никогда не было. Я горжусь тобой. Сальвадор.

Наступила удушающая тишина… Я безмолвно рыдаю. Там… внутри своей души. В окутанных тьмой глазах князя стоят непролитые бриллианты слез. Скорбь она прошла сквозь нас, опутала черными нитями. Неужели еще одна утрата…

— Рано для прощальных речей, — голос Сальвадора звучит уверенней.

— Ничего… все верно, я достаточно потоптал эту землю. Кэрол… я ее не вижу. Но она ведь тут?

— Тут, — Сальвадор бросает на меня взгляд. И снова в его глазах только тьма, переплетенная со скорбью.

— Я хотел извиниться, Кэрол. Знаю, ты меня слышишь. Если больше не свидимся, а полагаю, так и будет… — снова закашлялся. — Ты прости меня. старого слепца. Я так прикипел душой к нашему старому миру, к временам короля, когда мы все были семьей, что отрицал очевидное. Не видел вашей истинной связи. Оплакивал Аннабель и жаждал возмездия. Лелеял надежду на воссоединение Констанции и Сальвадора. А ты в моих глазах была убийцей. Столько веков прожил, а так и не смог разглядеть поистине светлое сердце.

— Гаспар, я вас понимаю и не держу зла. Вы были со мной эти годы. И пусть даже вы этого не осознавали, но поддерживали меня. Очень многое происходит на подсознательном уровне, а прозреваем мы, увы, часто с опозданием, — подлетела к его кровати.

Провела рукой по его груди в области раны. Гаспар подпрыгнул на постели так, словно его ударили.

— Кэрол говорит, — князь сделал глубокий вдох.

— Я знаю, что она говорит, слышу сердцем, — улыбнулся бескровными губами. — А вам пора, ведь так, Сальвадор?

— Нет, мы не оставим вас тут, Гаспар!

— Идите, пока солнце не взойдет, я не уйду, — не знаю, как он услышал меня. Прикрыл веки, показывая, что разговор закончен.

В этот момент между вампирами состоялся молчаливый диалог, который они намеренно от меня скрыли.

— Пошли, Кэрол, — вампир вышел из его покоев. Тут же дал указания лекарям, чтобы глаз не спускали с Гаспара.

— Куда?

— Хочу встретить с тобой рассвет…

Мы поднимемся в гору. И я, и Сальвадор можем преодолеть это расстояние куда быстрее. Но он идет не спеша, смотрит на небо и… понятия не имею, о чем он думает. За время пути мы не произнесли ни слова.

За князем тянется шлейф тьмы. Он спокоен и расслаблен. И отчего-то меня его это пугает. Словно над нами сгущаются тучи неизбежности, и мы не в силах это предотвратить.

Останавливается у обрыва и смотрит на небо, усыпанное звездами. Молодой месяц задорно нам улыбается. Нет ветра, и даже деревья будто притаились. Происходит некое таинство.

— Я всю жизнь человеческую, вампирскую, — Сальвадор говорит, сцепив руки за спиной и подняв голову вверх, так что свет месяца освещает его очень бледную кожу. Он так и не вернулся к тому внешнему облику, который был при нашем знакомстве. Такое ощущение, что он выгорел внутри, — я хотел почувствовать вкус этой самой жизни. Теперь, оглядываясь назад, понимаю, я многое не ценил, воспринимал как должное, я привык к серости и блеклости красок мира. Ничто не трогало моей души. Кроме дочери, для которой я и жил. Я прошел через столетия, смотрел, как меняется жизнь, власть, наблюдал прогресс и людское падение. И все это время я был сторонним наблюдателем, будто смотришь фильм, но происходящее тебя не касается. А смысл жизни… — резко обернулся и встретился со мной взглядом, — он в тебе, mi estrella.

Я замерла, впитывая вибрации его голоса. Пусть у меня уже нет тела, но я фантомно ощущаю свою кожу, будто все еще жива. И по моему телу проходится ласкающим касанием звук его голоса. Слова не важны, губы могут сказать что угодно… А вот признания Сальвадора идут из глубины души.

Он сбросил щиты, и на меня лавиной обрушились его чувства. Словно цунами, закружили меня в вихре эмоций. То, о чем я не могла грезить наяву, приобрело реальные очертания.

— Я люблю тебя, Кэрол…

Он это сказал вслух? Или это прошептало его сердце?

Его любовь — она неповторимая, необъятная, она ощущается физически. Для нее нет границ между мирами, она рушит любые преграды и достигает цели.

Князь сбросил все маски, обнажил душу, и я упиваюсь ее чистотой. Его тьма, она куда