– Успокойся, а то у тебя разболится голова. Вот возьми-ка лучше… – Винсент протянул Бью упаковку метаквалона. – Принеси ему что-нибудь запить, – велел он Джерри, и тот торопливым шагом отправился к расположенному через дорогу киоску, а Винсент принялся массировать шею Бью своей четырехпалой ладонью. – Тебе нужно научиться не принимать неурядицы так близко к сердцу.

Вскоре Джерри вернулся с пластиковой бутылкой охлажденной содовой.

– Это все, что у них есть, – сказал и прибавил: – Только что объявили прибытие рейса. Самолет заходит на посадку.

Приехавшие быстро направились к зданию аэропорта. Со стороны они составляли весьма занимательную пару: Винсент был на пять дюймов ниже атлетически сложенного Бью; на его лице над запавшими щеками выделялись темные глаза. Он, как и Бью, был хорош собой, и все же они являли полную противоположность друг другу.

Бью познакомился с Винсентом во Вьетнаме. Отец Винсента переехал из Франции в Сайгон в начале пятидесятых и открыл там ресторан, а его мать, вьетнамка, бросила семью ради американского солдата. Вскоре отец умер, и годы войны Винсент провел, покупая наркотики у северных вьетнамцев и продавая их американцам. Так он встретился с Бью, который в начале шестидесятых служил в подразделении «зеленых беретов». Когда Бью ушел в отставку, он пообещал Винсенту скоро вернуться, имея в виду деловые перспективы, которые открывались в Юго-Восточной Азии.

Однако во Вьетнам Бью попал лишь через несколько лет. Пройдя курс психотерапии в Калифорнии и выпросив кое-какие деньги у матери и деда, жившего в Новом Орлеане, он провернул несколько сделок с наркотиками и улетел в Бангкок, где уже обосновался Ласко.

Некоторое время они были любовниками, но потом Винсент, который, как и Бью, был бисексуалом, увлекся таиландской красоткой и, когда она забеременела, женился на ней; однако они с Бью по-прежнему остались деловыми партнерами.

Винсент лелеял свой бисексуализм, кичился им, и Бью приходилось быть настороже. Он возглавлял предприятие, а это требовало незапятнанной репутации; поэтому Бью всегда появлялся в обществе с красивыми женщинами, ограничивая свои порочные наклонности тайными свиданиями с Винсентом.

Когда Бью и Винсент вошли в аэровокзал, пассажиры рейса номер два компании «Пан-Америкэн» проходили паспортный контроль.

– Здравствуй, милый! – Санни Йейтс Фитцджеральд, как всегда элегантная и подтянутая, энергично замахала им, стоя у таможенного поста.

Одри Йейтс стояла рядом с матерью. Она недавно развелась со своим мужем, адвокатом Бэбкоком, и снова взяла девичью фамилию. Со своими серебристыми волосами, собранными в затейливую прическу, Одри выглядела сногсшибательно.

– Привет, мать. – Бью лениво растягивал слова, хотя его южный акцент уже давно сменился непринужденным американским говором.

– Бью, дорогой, я просто без ума от твоего костюма! – Санни с преувеличенным восторгом поцеловала сына, даже и не подумав при этом протянуть руку Винсенту. Одри же, напротив, сердечно расцеловала обоих мужчин.

– Из-за сильного встречного ветра мы опоздали в Токио и даже не успели отведать сашими; вдобавок нас не выпустили из самолета в Гонконге. Послушайте, зачем вы поселились в таком труднодоступном месте? Я едва пришла в себя от прошлого перелета, а теперь опять изволь проделывать весь путь заново.

– Сочувствую, но что поделать, – равнодушно отозвался Бью. – Ты привезла посылку, мать?

– Да, милый, разумеется, – ответила Санни тоном, каким матери обращаются к шестилетним детям. Она расстегнула молнию дорожной сумки и протянула сыну небольшой пакет, завернутый в подарочную бумагу. Бью тут же передал его Винсенту, и тот, кивнув на прощание, отправился к стоянке такси.

– Не понимаю, зачем ты с ним связался? – сказала Санни. – В нем есть что-то порочное.

– Как и в тебе, мать, – быстро глянув на нее, ответил Бью и подозвал носильщика.

Усаживаясь в машину, Бью занял место между сестрой и матерью.

– Как дела, милый? Что новенького? – Санни потрепала сына по колену.

– Дела идут блестяще; я только что открыл пару новых счетов. – Бью предложил Санни и Одри сигареты и закурил сам. – А ну-ка угадайте, кто сейчас околачивается в городе?

– Мы уже все знаем, – сказала Одри. – В Бангкок приехал Джош Льюис и собирается снимать здесь фильм; только ради него я и согласилась отправиться в эту азиатскую дыру.

– Неужели? А я-то надеялся, что любимая сестренка приехала, чтобы повидаться со мной, – отозвался Бью, передразнивая грубый южный акцент Одри.

– Черта с два; среди твоих знакомых нет ни одного порядочного человека.

– Глупости все это, и к тому же я говорил не о Джоше Льюисе. В его команде работает один наш хороший знакомый.

Закончив подкрашивать губы, Санни захлопнула пудреницу, украшенную бирманскими рубинами, – подарок Бью на Рождество.

– Неужели речь идет о Клэй? – предположила она. – Мы видели ее с Льюисом в Англии.

– Удивляюсь, что они опять сошлись, – ввернула Одри, хихикнув. – Особенно после того, как я подпустила им своего фирменного колдовского порошка.

Бью пожал плечами:

– Я не встречался с ней, только слышал от Уилла Стоуна, что Клэй объявилась в Бангкоке. Ладно, хватит о ней. Вы, как всегда, остановитесь в своем любимом номере в «Эраване?»

– Нет, меня отвези в «Ориент», – сказала Одри. – Там живет Джош, и я зарезервировала номер по соседству. Кстати, ты захватил для меня конфетку?

Бью вынул из кармана маленький квадратный пакет и протянул его Одри.

– Опять за старое. – Санни вздохнула. – Вы уже слишком взрослые, чтобы баловаться наркотиками.

– Да ведь ты и сама не прочь время от времени засосать понюшку-другую. – Одри улыбнулась и подмигнула матери.

После того как Одри высадилась со своими пятью чемоданами у «Ориента», Санни просительно дотронулась до руки сына.

– Я хочу побывать в твоей новой конторе, – сказала она.

Бью наклонился вперед.

– В контору, Джерри; я быстренько покажу матери кабинет, и ты подбросишь ее в гостиницу.

– А ты не поедешь со мной в отель? – Санни надула губы.

– Мне должны позвонить. Вечером мы вместе поужинаем, а потом, если захочешь, съездим выпить на Патпонг-роуд. Может быть, подберешь себе там какого-нибудь жеребца.

Санни засмеялась:

– Бью! Как тебе не стыдно говорить такие вещи? И где твое уважение к бедной старенькой мамочке?

– Кто здесь старенький? Ты все еще потрясающе сексуальная женщина. – Бью поцеловал мать в щеку. – Ну вот мы и приехали.

Контора Йейтса располагалась на четвертом этаже ультрасовременного здания делового центра «Сиам», набитого лавками для туристов и ресторанчиками, похожими на французские аптеки-закусочные; на ее двери красовались золоченые буквы «Экспортная компания Сиамского залива». Приемная и примыкающие к ней помещения были застелены серыми коврами; мебельные чехлы и шторы зелено-синего цвета украшали причудливые узоры.