Вот в заграничное путешествие отправился молодой Лев Толстой и, конечно же, встретился с Герценом. Толстой описал, как подошел к двухэтажному дому, стоящему в глубине небольшого двора. За домом поднимались деревья с редкой весенней зеленью. По каменным плитам, густо проросшим травой, послышались быстрые шаги... «Герцен оказался небольшим, толстым человеком, полным энергии, с очень быстрыми движениями».

Каждый свой день в Лондоне Толстой виделся с Герценом. Впоследствии писатель процитировал горькие слова Герцена, под которыми мог бы подписаться сам: «Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасать мир, спасать самих себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать — как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества».

Но прибывшие из России молодые люди как раз и собираются спа­сать мир и освобождать человечество. И они с восторгом находят в Лондоне таких же. Это молодая эмиграция, уехавшая из России после пожаров 1862 года и разгрома «Земли и Воли». Вновь прибывшие с изумлением узнают, что новая эмиграция совсем не ценит Герцена. Он недостаточно крутой. И встречаться со стариком сейчас совсем не модно. В радикальной Европе — другие кумиры. Например, в Лондон часто наведывается один из отцов модного нынче европейс­кого коммунизма. Это незаконнорожденный сын прачки, бывший портной немец Вейтлинг. Забросив свое ремесло, Вейтлинг переезжа­ет на поездах из страны в страну, чтобы делиться с рабочим людом рецептом построения рая на земле — построения коммунизма. Поднимая отлично сшитую штанину, портной показывает следы тюремных кандалов — плата за найденный рецепт светлого будущего. Построение коммунизма начнется, по Вейтлингу, весьма кроваво. Армия преступников должна проложить путь в грядущий рай — обрушить существующий порядок. «Преступники — это всего лишь продукт нынешнего общественного порядка, и при коммунизме они перестанут быть преступниками».

После всеобщего восстания объединившееся рабочие и преступни­ки начнут строить светлое будущее без частной собственности. Общество — коммуна — станет единственным капиталистом в коммунистическом государстве... «Люди, лишенные оков собственности, будут свободными, как птицы в небе». И поменяются все отношения. Поскольку брак сам по себе является эксклюзивной формой частной собственности, то «женщинам предстоит уйти из брака, становясь общей собственностью». На всей земле наступит новая эра мира и радости.

Но в Лондоне живет некто куда посерьезнее и также исповедующий коммунистическую идею. Это новая звезда европейских радикалов — изгнанный из Пруссии и многих европейских стран немецкий гений Карл Маркс. Им уже произнесены грозные слова: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма». Маркс, естественно, насмешливо относится к «вульгарному коммунисту», портному Вейтлингу. Но с ним ласков — видит в его речах пусть детское, но «проявление тяги проле­тариата к коммунизму». И Вейтлинг — желанный гость в доме Маркса. Правда, там с ним серьезно не разговаривают — только играют в карты. Маркс обожает играть по ночам и несчастный «вульгарный коммунист», умирая от желания спать, должен дотягивать до утра за кар­тами с неутомимым философом.

В России «передовая молодежь» знает о Марксе. Они знают, что Маркс основал таинственный Коммунистический интернационал, который должен привести к власти нового Мессию — Пролетариат. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» — провозгласил Маркс. И мировой пролетариат создаст на земле счастливое бесклассовое общество — коммунизм. Но это опять-таки случится через великую кровь — беспощадную диктатуру пролетариата. «Насилие есть повивальная бабка Истории», — строго учит Маркс.

Приехавшим русским молодым людям нравятся грозные мысли Маркса. Он необычайно популярен среди русских эмигрантов. В основанном им Интернационале даже появится «Русская секция».

Мы можем только представить, как после долгих проверок и консультаций с другими русскими эмигрантами (Маркс подозрителен), он согласился принять вчерашних студентов, приехавших из России.

Молодые люди пришли по адресу: 9, Графтон-террас, Мейтленд-парк.

Маркс снял этот дорогой особняк в центре Лондона. И вот появляется САМ. Маленький, коренастый, он весь покрыт зарослями волос — иссиня черными, с красивой сединой... Грива во­лос на львиной, гордо откинутой голове, подбородок укрыт огромной бородой Саваофа (что за пророк без бороды!). Даже короткие пальцы покрыты черными волосами. В элегантном сюртуке, правда, застегну­том не на ту пуговицу, он держится монументально.

Всех собравшихся приглашают в легендарный кабинет. Отсюда дол­жен быть сокрушен несправедливый капитализм, здесь куется счастье человечества. Это очень уютная комната. Несмотря на почти полуденное время, зажжена лампа под зеленым абажуром: в Лондоне стоит обычный сизый туман, превращающий день в ночь.

Начинается желанная беседа.Точнее, беседой это назвать нельзя, ибо почти все время говорит сам Маркс. Маркс немного шепелявит, но об этом быстро забываешь. Завораживает его повелительный тон — абсолютная вера в предназначение повелевать человеческими умами.

Скамина на молодых людей глядит мраморный бюст Зевса, которого хозяин в разговоре именует Прометем. Ибо Прометей — любимый образ Маркса. А слова Прометея в античной драме: «По правде, всех богов я ненавижу» — это и есть, по Марксу, кредо философии, направленное против всех богов— небесных и земных. И оттого по окончании монолога следует строгий вопрос к пришедшим:

— Верите ли вы в Бога?

Понятливые молодые люди от Бога отреклись. Их похвалили, отме­тив, что «коммунизм делает все существующие религии ненужными и заменяет их».

Рядом с Прометеем на камине, к восторгу молодых людей, стоял портрет Чернышевского... Маркс объяснил, что портрет подарил ему русский степной помещик». «Степной помещик», правда, обещал дать денег Интернационалу, но до сих пор почему-то ничего не прислал. (Маркс вопросительно глядит на молодых людей. Но они молчат: род­ные не дали им лишних денег). Вместо денег молодые люди торопливо спрашивают о Коммунистическом интернационале.

Маркс охотно объясняет им «азы»: все философы объясняли мир, его философия должна мир изменить. Цель его Интернационала — свер­жение буржуазии, победа пролетариата и основание общества без клас­сов и без частной собственности. «Но в России это делать пока рано, — строго предупреждает Маркс, — ибо там пока нет пролетариата».

Молодые люди печально вздыхают. После чего о них уже совсем за­бывают: начинается разговор великих людей.

Великие пришли в середине беседы. Великих двое: один уселся на диване, его зовут Фридрих Энгельс. Другой стоит сейчас у окна. Это Михаил Бакунин — отец русского анархизма. Старый великан с гривой седых волос и детскими глазами. Это он привел молодых людей к Марксу.

Выходец из богатой аристократической семьи, Бакунин закончил зна­менитое военное Михайловское училище. Но одна мысль о службе в гвардии «порождала у него тоску». И Бакунин бросает военную карьеру и тайком от отца уезжает в Европу. В Европе, как «дикарь, возжаждавший культуры, он набросился на изучение философии». Но уже вскоре молодой Бакунин предпочел перу пистолет. Поклонник знаменитых философов становится бесстрашным революционером. В отличие от Маркса, совершающего свои подвиги за письменным столом, Бакунин сражался на всех баррикадах европейских революций и сидел там в самых страшных тюрьмах.