«Нас»? Это слово подразумевало всех в комнате – и Грейс, и Эндрю, который смотрел на свою тетку с той же любовью, как когда-то на тетю Мэй, кузину Люси и обожаемого дядю Дэвида. «Нас» подразумевало Эйлсгартов. Триста теперь тоже была одной из Эйлсгартов. Однако она почувствовала, что в «нас» Грейс ее не включает.

Вошел Роман, за ним следовал Джейсон. Они были целиком заняты разговором.

– Должен признать, это отличные лошади, – говорил Джейсон.

– Об этом я тебе и толкую. Ты должен ехать к Карсонсу. У него можно купить самых лучших скакунов. Грейс! Ты так рано приехала!

Грейс снисходительно улыбнулась брату и протянула ему руку. Такое формальное приветствие доставило ей удовольствие, и Роман взял ее руку с важностью. Тристу это укололо.

– Ты оставил меня в Лондоне, – фыркнула она с той обидчивостью, которая делала ее невыносимой, еще когда она была ребенком. – Но я не хочу думать, что мой единственный брат оставит меня ради кого-то... Джейсон?

Недовольство на ее лице мигом исчезло, как только она заметила пастора. Грейс изумленно захлопала глазами. Она только сейчас поняла, с кем разговаривал Роман.

– Джейсон Найтсбридж?

– Здравствуй, Грейс, – сказал он, отвешивая официальный поклон.

– Боже! – воскликнула Грейс и зарделась. – У тебя... ты стал... ты...

– Ты выросла в красивую женщину. Я был убежден, что ты станешь такой, когда видел тебя в последний раз. – Джейсон говорил негромко, но в его голосе Триста уловила благоговение. Однако ей показалось, что это заметила лишь она одна.

Роман усмехнулся:

– Моя сестра поражена тем, что друг нашего детства стал священником.

– Он не был моим другом, когда ты был мальчиком. – Грейс высоко подняла брови. – И ты меня ни на миг не обманешь своим смешным нарядом, – обратилась она к Джейсону.

– Моим воротником? – спросил Джейсон.

Триста заметила, как он неловко выпрямился, слегка прищурился.

– Ладно, Грейс, – возразил Роман. – Джейсон теперь начал новую жизнь.

– Не могу в это поверить. – Она пристально посмотрела на своего племянника: – Ни при каких обстоятельствах, малыш, не верь этому притворщику.

Триста долго боролась, чтобы сохранить спокойствие, но все же ей это не удалось.

– Это непростительно грубо. И пожалуйста, не давай указания моему сыну. – Она положила руку на плечо Эндрю. – Я его мать, и это мне определять, с кем ему водить компанию.

– И ты думаешь, я соглашусь с этим? – насмешливо спросила Грейс.

– Я предпочла бы, чтобы Эндрю имел дело с пастором, чем с теми, с кем он имеет дело сейчас.

Намек был совершенно ясен. Грейс его поняла, и ее лицо побелело. Роман поспешил сделать шаг вперед, чтобы поставить жену на место.

– Ты приказала миссис Джоунс приготовить старую комнату Грейс?

– Это давно сделано, и ты знаешь это, – прошипела Триста, повернувшись к нему. – Ты сомневаешься в том, что я могу выполнить такую простую задачу?

– Не надо говорить это при мальчике! – предупреждающе воскликнул Роман, и Триста поняла, что зашла слишком далеко. Быстрый взгляд на Эндрю показал, что тот озадачен разыгравшейся перед ним сценой.

Она села на стул, стараясь успокоиться и разобраться, что се так взволновало. Сейчас ей было стыдно.

Ненависть Грейс была застарелой. Ей всегда не хватало внимания Романа, и Триста была для нее соперницей. Но почему она так не любит Джейсона? Когда они были детьми, она никогда не выказывала своей ненависти к нему. Однако, глядя на се прямую спину и раскрасневшееся лицо, можно было подумать, что Джейсон возглавляет список ее врагов.

– Ну, думаю, вы хотите чаю, – надменно произнесла Грейс, снова беря на себя роль хозяйки.

В их вечном поединке наступил новый этап – борьба за первенство в доме. И Грейс первой кинула камень в этой борьбе. Маленькое пренебрежение имеет большие последствия. Грейс намеренно не стала следовать этикету, вкладывая в это особый смысл. Она хотела Тристе напомнить, что та не принадлежит к миру избранных. Триста была из слуг, дочерью служанки и забытым побочным ребенком от внебрачной связи. И потому должна знать свое место.

И Триста это поняла. Она с трудом сдерживалась. Но все же промолчала, поскольку было бы смешно, закричи она сейчас: «Это теперь мой дом, я хозяйка Уайтторна, и это я буду предлагать чай».

И она не стала что-либо отвечать. Только сказала сыну:

– Пойдем, Эндрю, в твою комнату.

– Разреши ему остаться, – великодушно предложил Роман. – Теперь, когда со всеми сюрпризами покончено, мы можем сесть и с удовольствием попить чаю.

Посмотрев на него, Триста молча покачала головой. Глупый, глупый Роман. Он не понимает, что теперь просто так сесть и с удовольствием попить чаю невозможно. Он был слишком уверен в том, что справится с любой ситуацией, возникшей в гостиной.

– Я хотел бы остаться, мама, – осторожно произнес Эндрю. Он был намного проницательнее, чем его безнадежный отец, но все же не встал на ее сторону.

Триста почувствовала себя так, словно ее предали. Это было горько.

– Конечно, – ответила она после секундного колебания, – ты можешь остаться. Ты скучал по своей тете. Но если ты меня извинишь, я хотела бы этим утром написать письма Мишель и тете Мэй.

Она вышла из комнаты, направляясь к себе наверх, когда ее внезапно окликнул Джейсон.

Думая только о том, как бы ей побыстрее удалиться, Триста приостановилась, не решаясь смотреть в красивое лицо пастора.

– Давай прогуляемся, – предложил он и шагнул на ступеньку, ведущую вниз. – Проводи меня на лужайку. Или... Роман говорил, что вы следите за реставрацией сада. Почему бы тебе не показать, что получилось.

– Я сегодня буду не очень хорошей хозяйкой, преподобный.

– Боже, если ты меня назовешь так еще раз, я никогда не буду с тобой разговаривать, – уязвленно заметил он. – Я всегда был для тебя Джейсоном Найтсбриджем и надеюсь и в дальнейшем им быть. Мне не хочется, чтобы ты была для меня хозяйкой, я хотел бы просто побеседовать со старым товарищем.

Триста неловко переступила с ноги на ногу, пытаясь придумать себе какое-то извинение. Поскольку ничего не пришло на ум, она спустилась по лестнице и взяла шляпу со страусовым пером, которую хранила у двери. Потом она повела Джей-сона из дома через восточную гостиную.

Они прошли немного по залитым солнцем, еще не просохшим после дождя лужайкам. Наконец Джейсон прервал молчание и спросил, нужен ли ей зонтик от солнца. Триста ответила, что нет.

– Не будет ли с моей стороны некорректно, если я задам вопрос о тебе и Романе?