хрипло прошептала я. – И если это означает, что мне придется пролить кровь за нашу семью, то я это сделаю. Я с радостью выполню это.

– Ты заплатила за мои грехи, – прохрипел папа, и мне пришлось поднять глаза. В его глазах было столько темноты, что даже мамин свет не смог бы проникнуть сквозь них.

– Что такое грех, если не вымысел?

– Слишком умна и красива для этого мира.

– Этот мир не пугает меня, пап. Я благодарна тебе за защиту, но в конечном счете свобода всегда сопряжена с определенным риском, поэтому лучше иметь свободу ходить и делать то, что нравится, чем быть запертой в особняке. Я не жду, что ты гарантируешь мою безопасность, но я люблю тебя за старания.

Папа коснулся моей щеки.

– Я мог бы отправить тебя в университет в Англии, где ты была бы в большей безопасности.

– Пап, куда бы я ни отправилась, я всегда буду Витиелло, и я не хочу быть никем другим. – Я сделала паузу, зная, что мои следующие слова станут еще более горькой пилюлей для отца. – Я хочу стать частью этого бизнеса.

Папа напрягся, качая головой. Я ожидала такой реакции. В прошлом это заставило бы меня отступить, но я прошла через ад.

Я отстранилась от него. Мои шансы не увеличились бы, продолжи я обнимать отца, словно маленький ребенок.

– Только не говори, что хочешь защитить меня от этой стороны нашего мира, пап. Я заслуживаю того, чтобы пожинать плоды своих страданий.

Папа взглянул на Амо, который слушал, нахмурившись, продолжая вытирать руки полотенцем. Брат встретился со мной взглядом. Амо был альфой. Он был рожден, чтобы стать доном. Был наделен властью от природы. Однажды он станет хорошим главой Семьи всего Восточного побережья. Я бы ни за что не отняла это у него. Я видела, что и он, и папа подумали, будто я прошу стать главой Семьи, первой девушкой, которая когда-либо возглавляла итало-американскую семью. Но я и правда была умна и знала, как к этому отнесутся наши мужчины. Они никогда не примут меня, что бы я ни делала. Мне пришлось бы править с предельной жестокостью, и все же они никогда бы не восхищались мной и не любили меня так, как любили папу и однажды полюбят Амо.

Семья была важнее, чем быть номером один.

– Ты старше, – тихо сказал Амо. – Это твое право по рождению.

Я видела, сколько усилий ему стоило сказать мне это, и не могла поверить, что он предлагал мне свою роль, что действительно был готов отступить от должности, к которой его готовили с рождения.

Я сглотнула, охваченная ненужными эмоциями. Подошла к нему и обняла, прижавшись лицом к его груди, чувствуя, как его сердце бьется у моей щеки.

– Никто не заслуживает этого больше, чем ты, – пробормотал брат.

– Ты заслуживаешь, – прохрипела я. – И я не отниму это у тебя. Никогда.

Отстранившись, я уставилась на Амо. Темнота и гнев все еще кипели в его серых глазах, и я волновалась, что они никогда не исчезнут. Он кивнул, явно борясь с собой. Я повернулась к папе, который выглядел искренне смущенным.

– Я еще не знаю, какое место хочу занять в Семье. Сейчас мне хочется возглавить группу головорезов, которые будут выслеживать каждого члена мотоклуба «Тартар» на нашей территории, выслеживать тех, кто выражает сочувствие Эрлу Уайту, и, если Римо Фальконе позволит, даже за пределами наших границ. Они либо умрут, либо встанут на колени и поклянутся нам в верности. Как только с этим будет покончено, я смогу заняться логистикой или договориться о новом сотрудничестве.

В глазах папы мелькнуло восхищение, но смятение так и не покинуло его. То, что я собиралась сказать дальше, не облегчит ему задачу.

– Я хочу, чтобы Мэддокс был со мной.

Выражение папиного лица стало жестоким, и Амо усмехнулся.

– Он не один из нас.

– Сохранить ему жизнь – это одно, и я все еще считаю это ошибкой, но позволить ему работать на нас и быть рядом с тобой? Об этом не может быть и речи, Марси. Я никогда этого не позволю.

Я расправила плечи, готовясь к битве.

– Он мог бы стать одним из нас. Он спас меня.

– После того, как похитил, – прорычал Амо. – Эти куски дерьма из мотоклуба не верны.

– Он верен мне.

Папа нахмурился.

– Марси, не принимай его уход с тонущего корабля за что-то другое, это лишь страх лишиться своей жизни, не больше.

Я прищурилась.

– Я не ребенок и не дура. Мэддокс не боится смерти. Когда он вам позвонил, вы были близки к тому, чтобы найти их базу?

Отец и Амо обменялись взглядами.

– Рано или поздно мы бы ее нашли, – осторожно сказал папа.

– Но уже было бы слишком поздно. Эрлу нравилось мучить меня. Он хотел передавать меня по кругу, как трофей.

Я видела борьбу в глазах отца.

– Твоя мама сказала мне, что ты не… – он с трудом сглотнул, разрываясь между яростью и отчаянием.

– Меня не насиловали, нет, пап. Мэддокс оберегал меня. Он рисковал своей жизнью, спасая меня. Он убил своего дядю, чтобы отомстить за меня.

– Тогда почему он это сделал? – спросил Амо.

– Потому что он любит меня.

Амо рассмеялся, будто я сошла с ума, а папа смотрел на меня с беспокойством.

– Откуда ты знаешь?

– Он сказал мне, и я вижу это в его глазах. Я просто знаю это в глубине души.

Папа отвернулся.

– Позволь ему проявить себя перед тобой, передо мной, перед нашей семьей.

– Я не позволю ему находиться рядом с тобой, твоей матерью или Валерио без присмотра.

Я дотронулась до папиной руки.

– Доверься мне в этом, папа.

– Я доверяю тебе, Марси, но после того, что он сделал, я не могу представить, что буду доверять этому человеку. И сомневаюсь, что твоя мама хотела бы, чтобы твой похититель находился рядом с тобой или нашей семьей.

– Я поговорила с мамой о Мэддоксе. Она знает, как любовь может все изменить. Она изменила тебя.

Амо поморщился, словно вся эта любовная дискуссия вызывала у него тошноту.

– Если любовь превратила тебя в идиотку, я бы предпочел не влюбляться. Это пустая трата времени и энергии. Мы враги, Марси. Это не изменится.

Папа проигнорировал его. Он смотрел только на меня и выглядел почти испуганным, спрашивая:

– Раз ты говоришь о любви, то подразумеваешь его возможные чувства к тебе.

– Его чувства ко мне и мои чувства к нему.

Папа тяжело вздохнул.

– О чем ты вообще говоришь, Марси? Ты его любишь?

Я с трудом сглотнула.

– Думаю, что да.

Амо выругался по-итальянски, а папа покачал головой, выглядя исполненным отчаяния.

– В этой ситуации размышлений недостаточно. Из-за него ты получила ужасную татуировку. Из-за него лишилась мочки уха, и ты говоришь мне, что тебе нравится этот ублюдок?

– Мэддокс не был причастен к этому. Он хотел остановить Эрла.

– Но не остановил.

– Он не мог.

Папа покачал головой.

– Он враг.

– Он не должен им быть.

– Он не может стать частью нашего мира. Наши люди никогда его не примут.

– Я знаю, что это будет тяжелая битва, но я готова сражаться.

– Ты всерьез думаешь, что Мэддокс захочет работать на меня, выполнять мои приказы? – Папа указал на порез сбоку на голове, затем на